Тень. Голый король.
Шрифт:
Король. Приготовили приветственную речь?
Поэт. Да, ваше величество. Мое вдохновение…
Король. А стихи на приезд принцессы?
Поэт. Моя муза помогла мне изыскать пятьсот восемь пар великолепнейших рифм, ваше величество.
Король. Что же, вы одни рифмы будете читать? А стихи где?
Поэт. Ваше величество! Моя муза едва успела кончить стихи на вашу разлуку с правофланговой фрейлиной…
Король. Ваша муза вечно отстает от событий. Вы с ней только и умеете, что просить то дачу, то домик, то корову. Черт знает что! Зачем, например, поэту
Поэт. Зато моя преданность вашему величеству…
Король. Мне нужна не преданность, а стихи!
Поэт. Но зато речь готова, ваше величество.
Король. Речь… На это вы все мастера! Ну давайте хоть речь.
Поэт. Это даже не речь, а разговор. Ваше величество говорит, а принцесса отвечает. Копия ответов послана навстречу принцессе специальным нарочным. Разрешите огласить?
Король. Можете.
Поэт. Ваше величество говорит: «Принцесса! Я счастлив, что вы как солнце взошли на мой трон. Свет вашей красоты осветил все вокруг». На это принцесса отвечает: «Солнце – это вы, ваше величество. Блеск ваших подвигов затмил всех ваших соперников». Вы на это: «Я счастлив, что вы оценили меня по достоинству!» Принцесса на это: «Ваши достоинства – залог нашего будущего счастья!» Вы отвечаете: «Вы так хорошо меня поняли, что я могу сказать только одно: вы так же умны, как и прекрасны». Принцесса на это: «Я счастлива, что нравлюсь вашему величеству». Вы на это: «Я чувствую, что мы любим друг друга, принцесса, позвольте вас поцеловать».
Король. Очень хорошо!
Поэт. Принцесса: «Я полна смущения… но…» Тут гремят пушки, войска кричат «ура» – и вы целуете принцессу.
Король. Целую? Ха-ха! Это ничего! В губы?
Поэт. Так точно, ваше величество.
Король. Это остроумно. Ступайте. Ха-ха! Старик, это приятно! Да! Ну-ну! Эх! (Лихо обнимает за талию старшую фрейлину.) Кто еще ждет приема? А? Говори, откровенный старик.
Первый министр. Ваше величество, я не скрою, что приема ждут еще ткачи.
Король. А! Что же их не пускают? Скорее, гоните их бегом ко мне.
Первый министр. Ткачи, к королю – галопом!
Генрих и Христиан лихо, вприпрыжку вылетают на середину сцены.
Король. Какие старые – значит, опытные. Какие бойкие – наверное, работящие. Здравствуйте, ткачи.
Генрих и Христиан. Здравия желаем, ваше величество!
Король. Что скажете? А? Ну! Чего вы молчите?
Христиан вздыхает со стоном.
Что ты говоришь?
Генрих вздыхает со стоном.
Как?
Христиан. Бедняга король! У-у!
Король. Что вы меня пугаете, дураки? В чем дело? Почему я бедняга?
Христиан. Такой великий король – и так одет!
Король. Как я одет? А?
Генрих. Обыкновенно, ваше величество!
Христиан. Как все!
Генрих. Как соседние короли!
Христиан. Ох, ваше величество, ох!
Король. Ах, что это! Ну что они говорят? Да как же это можно! Отоприте шкаф! Дайте плащ номер четыре тысячи девятый от кружевного костюма. Смотрите, дураки. Чистый фай. По краям плетеный гипюр. Сверху шитые алансонские кружева. А понизу валансьен. Это к
Генрих. Видели!
Христиан. Сколько раз!
Король. Ну это черт знает что! Дайте тогда мой обеденный наряд. Да не тот, осел! Номер восемь тысяч четыреста девяносто восемь. Глядите, вы! Это что?
Генрих. Штаны.
Король. Из чего?
Христиан. Чего там спрашивать? Из гра-де-напля.
Король. Ах ты бессовестный! Что же, по-твоему, гра-де-напль – это пустяки? А камзол? Чистый гро-де-тур, и рукава – гро-грен. А воротник – пу-де-суа. А плащ – тюркуаз, на нем рипсовые продольные полоски. Да ты восхищайся! Почему ты отворачиваешься?
Генрих. Видали мы это.
Король. А чулки дра-де-суа?
Христиан. И это видали.
Король. Да ты, дурак, пощупай!
Генрих. Да зачем… Я знаю.
Король. Знаешь? Давайте сюда панталоны для свадебного бала! Это что?
Христиан. Коверкот.
Король. Правильно – но какой? Где еще на свете есть подобный? А камзол шевиот с воротником бостон! А плащ? Трико. Видал, дурак?
Генрих. Это, ваше величество, действительно каждый дурак видал.
Христиан. А мы можем сделать такую ткань… Ого! Которую только умный и увидит. Мы вам сделаем небывалый свадебный наряд, ваше величество.
Король. Да! Так все говорят! А рекомендации есть?
Христиан. Мы работали год у турецкого султана, он был так доволен, что это не поддается описанию. Поэтому он нам ничего и не написал.
Король. Подумаешь, турецкий султан!
Генрих. Индийский Великий Могол лично благодарил.
Король. Подумаешь, индийский могол! Вы не знаете разве, что наша нация – высшая в мире? Все другие никуда не годятся, а мы молодцы. Не слыхали, что ли?
Христиан. Кроме того, наша ткань обладает одним небывалым чудесным свойством.
Король. Воображаю… Каким?
Христиан. А я уже говорил, ваше величество. Ее только умный и увидит. Ткань эта невидима тем людям, которые непригодны для своей должности или непроходимые дураки.
Король (заинтересованный). Ну-ка, ну-ка. Как это?
Христиан. Наша ткань невидима людям, которые непригодны для своей должности или глупы.
Король. Ха-ха-ха! Ох-ох-ох! Ой, уморили! Фу ты черт! Вот этот, значит, первый-то министр, если он непригоден для своей должности, так он этой ткани не увидит?
Христиан. Нет, ваше величество. Таково чудесное свойство этой ткани.
Король. Ах-ха-ха! (Раскисает от смеха.) Старик, слышишь? А, министр! Тебе говорю!
Первый министр. Ваше величество, я не верю в чудеса.
Король (замахивается кинжалом). Что? Не веришь в чудеса? Возле самого трона человек, который не верит в чудеса? Да ты материалист! Да я тебя в подземелье! Нахал!
Первый министр. Ваше величество! Позвольте вам по-стариковски попенять. Вы меня не дослушали. Я хотел сказать: я не верю в чудеса, говорит безумец в сердце своем. Это безумец не верит, а мы только чудом и держимся!