Тени чёрного пламени
Шрифт:
– Это как?
– Многие лишаются рассудка, слыша вибрации Вероятности. Многие погибают, оступаясь в пути меж нитями. Ткань хранит тебя, ваша связь очень сильна. Когда Вероятность достигает узловой точки, ваши ритмы резонируют и… звучит музыка. Нас учат слушать, чувствовать, и ты звучишь очень громко.
– Вейт тоже слышат такую песню?
По легкой улыбке, тронувшей губы девушки, я понял, что задал наивный вопрос. Но по какой-то причине ей приятно на него отвечать.
Отпустив мою руку, Ксения вдруг прямо посмотрела мне в глаза и ответила так, что по спине у меня поползли мурашки:
– Нет,
– Это странно. Ну не слышат и что?
И снова Ксения улыбнулась, хотя на этот раз глаза ее уже не смеялись. Их переполняла почти ощутимая печаль. Ответила она совсем тихо, глядя куда-то в сторону:
– В музыке Вероятности сосредоточено движение самой жизни. Ее непрерывная цепь перерождений. В тот час, когда смолкнет последний ее аккорд, жизнь в обитаемых мирах умрет.
Сказано это было с таким внутренним надрывом, что я невольно проникся масштабами и трагизмом ситуации. Вдруг почувствовал себя раком-отшельником, волокущим на спине свой дом, отгороженным от остального мира его прочными стенками. И прочность Завесы сейчас оказалась не толще этих жалких известковых скорлупок.
Осторожно прикоснувшись к плечу девушки, я сказал:
– Хоть я ничего не слышу, а вся эта музыка заставляет только харкать кровью и ползать на карачках… Короче, я солдат. Тут все меня так называют, и, наверное, так оно и есть. Вейт пришли в мой дом, они хотят его разрушить. Пока я жив, этого не случится.
– Хорошо, что ты на нашей стороне и мне удалось тебе все объяснить.
В глазах посланницы Райн, ее человеческих глазах, было столько искренней радости, что я невольно внутренне содрогнулся. Это была улыбка Даши, ее взгляд и ее голос, но передо мной сидело нечто, перенявшее любимый облик, и это лишь подчеркивало всю чуждость репликанта. Раньше были злость и накатывавшие время от времени волны ярости, а сейчас не было ничего. Теперь, без влияния эмоций, я вдруг полностью осознал свою потерю и понял, что и как нужно сделать.
Стряхнув руку иномирянки со своей, я поднялся и ответил:
– Я не на вашей стороне, это вы залезли без спроса на мою. Мне непонятны ваши ритуалы и легенды. Откровенно говоря, мне просто плевать. Но что случилось, того уже не изменить. Будем воевать – это все, что я умею.
Свет во взгляде девушки погас, как темнеют в костре умирающие угли. Не знаю, что из сказанного ее действительно взволновало, а что было просто непонятно, в мысли существа проникнуть не удалось ни разу со дня первой нашей встречи.
Ксения кивнула, а потом сказала, глядя куда-то в сторону:
– Пусть так.
Опять возникла эта неловкость, будто мы не двое случайных компаньонов, а настоящая семейная пара, только что учинившая очередную ссору. Ощущение было настолько явственным, сколь и основательно подзабытым. Стремясь сгладить неловкость, я начал объяснять, что и как будет дальше. Девушка повернулась, стала слушать, но больше наши взгляды не пересекались, и я мысленно перевел дух, с облегчением вернувшись к привычному образу действий.
Вызвав на экран ПДА карту местности, я подвинул коммуникатор ближе к сидящей девушке и стал объяснять:
– Раз им нужен я и Ждущие уверены, что мы с тобой находимся
Ксения невольно втянулась в объяснения и, придирчиво осмотрев план Развилки, указала на главный вход в периметр, напротив которого мы и сидели сейчас:
– Элроков сразу же разоблачат, стоит людям увидеть, кто перед ними. Если один не снимает маску, это причуда, но когда трое или пятеро… Выглядит подозрительно. Крепость хорошо укреплена, я вижу мины у стен, перекрестные посты наблюдения. Войти незамеченными и победить будет очень сложно.
– Поэтому убийство на заставе им на руку. Через положенное время бригадир поймет, что случилось нечто поганое, и вышлет к заставе усиленную группу разведки.
Помимо воли я взглянул на Ксению. В слабых отсветах экрана коммуникатора лицо девушки казалось бледным и в то же время забавным. Она увлеченно следила за моим рассказом, время от времени прикусывая нижнюю губу. Поняв, куда я клоню, иномирянка оторвала взгляд от панели ПДА и коротко посмотрела в сторону слабо мерцавших редких огней за стеной бандитского форпоста.
– Людей в лагере станет гораздо меньше. И если будет достаточно темно, значит…
– Можно нападать, войдя именно в главные ворота. Ты верно поняла мою мысль. А сейчас я поднимусь на второй этаж и проверю там все. Как только закончу, поставим пулемет и подождем развития событий.
Я ужа совсем было собрался идти, как вдруг Ксения спросила. И вопрос был не слишком удобный именно для меня.
– Ступающий, мы не предупредим людей в крепости о нападении?
На войне дороже всего стоят три вещи: время, вода и патроны. Поскольку только эти три фактора влияют на ежемоментный выбор, который приходится делать. Предупредить бригадира – значит заставить его изменить обычный порядок реакции на раздражитель. Пауки все поймут и затаятся. В этом случае нам придется воевать с тремя-пятью элроками и двумя их хозяевами только вдвоем. Расклад паршивый, тут все ясно. И придется позволить им напасть, чтобы выиграть время и реализовать преимущество внезапности. Кроме того, бандиты – это не люди. Чем их меньше, тем нормальным людям легче дышится. Но девушке я этого говорить не стал, есть мысли, которые лучше держать при себе.
– Нет, мы будем молчать. Предупредив их, мы никого не спасем. Более того, обнаружим себя раньше времени. А если будем действовать по плану, у этих людей в периметре еще есть шанс выжить.
Репликант на этот раз воспринял мои слова без возражений. Не знаю, что она думала теперь, последний разговор получился не слишком приятным. И всякий раз, как между нами намечалось хоть какое-то взаимопонимание, все рушилось от неосторожного слова.
Проверив снарягу, я было повернулся, чтобы уйти, но в последний момент что-то заставило оглянуться и сказать как можно более мягким тоном: