Тени кафе «Домино»
Шрифт:
– Попробуйте, – засмеялся адъютант.
– Я попробую, – Леонидов вскочил и ударил правым прямым.
Адъютант сбивая стулья, полетел к дверям, чуть не врезавшись в своего начальника, который с Еленой Иратовой весело входи в зал.
Адъютант шлепнулся у его ног.
– Извини, дорогая, – Саблин и Блюмкин подняли адъютанта и посадили на стул.
Блюмкин взял со стола стакан воды и плеснул ему в лицо.
– Я тебе говорил, Юра, что слушать женщин нельзя.
– Хам, – злобно ответила Елена и пошла к накрытым
Когда она проходила мимо компании Леонидова, Татьяна встала, посмотрела на часики-медальон:
– Нам пора, Олег, пошли, опаздывать неудобно. Дай мне пальто.
Леонидов взял со спинки стула пальто Татьяны, оделся.
Лена, которая все слышала, нехорошо поглядела на них.
– Вы, Танюша, испортили отношения с примой, – тихо сказал Леонидов.
– Ничего, переживет, – вмешался «благородный отец», – и право, пошли отсюда, други. Наш буфетчику весь театр завалил осетрами. Где взял – стражайшая тайна. Пошли, поедим жареной рыбки благородной, а у меня в уборной заветная бутылочка припасена.
– Пошли, – согласился Олег.
Когда они проходили мимо Саблина, тот тяжело и злобно посмотрел на Леонидова.
На улице Татьяна, засмеявшись, спросила:
– У Вас много врагов, Олег?
– Ей Богу, не знаю, не считал.
– Если будет считать, прибавьте еще одного.
– Пошли, пошли в храм чувственных удовольствий.
«Благородный отец», словно на сцене, вознес руки.
– Помните, что ночь в пустом театре промывает душу.
В кабинете Тыльнера под потолком с жужжанием горела здоровенная лампа.
На диване, столе, стульях были разложены вещи, найденные в кельях Зачатьевского монастыря.
В кабинет двое конвойных ввели Спирьку.
– Здравствуй, начальник, – с порога начал он, – если ты мне это барахло примерить хочешь, пустое дело, чужого не возьму.
– Ах, Спиридон, Спиридон, – покачал головой Тыльнер, – плохо ты о нас думаешь. Снимите наручники.
Наручники сняли.
– Теперь ищи свои вещи, которые французы у тебя помыли.
– Не может быть, – ахнул Спирька, подскочил к дивану и вытащил свое пальто. – Вот оно, сердечное, вот оно, голубушка. Я за него портному харчей гору отдал.
Спирька продолжал рыться в вещах, нашел свои ботинки, шарф, пиджак, брюки и жилетку.
– А часы? Котел с боем был, рыжий, и цепочка рыжая.
– Чего нет, Спиря, того нет. Кто-то другой нашел твой котел, извини, пока не нашли.
– Ну ты, начальник, орел. Истинный Бог, орел. Не даром о тебе общество так хорошо говорит. Поймал фраеров.
– Нет, Спиря, фраера, как ты изволил выразился, частью на свободе. Одного взяли, второго ранили.
– Начальник, угости чайком, я тебе кое-что шепну, только цветных отправь за дверь.
– Подождите в коридоре, – распорядился Тыльнер.
– Может, товарищ субинспектор, на него железо надеть? – спросил старший конвоя.
– Не надо, мы с ним по-хорошему поговорим.
Чай пили молча. После первого стакана Спирька спросил:
– А ты, Федорович, цацками этими, о которых Олег Леонидов писал, и впрямь интересуешься?
– Еще как.
– Тогда слушай. Со мной в камере разные, в все солидные люди сидят. Вчера освободился Коля-ювелир. Знаешь его?
– Шишкин Николай Кузьмич, ювелирная мастерская и торговля в Девятом переулке.
– Точно.
– Так вот, когда мы статейку Леонидова в газете прочитали, он мне поведал… Плесни-ка еще чайку, да сахару не забудь. Вот так…
– Так что ювелир тебе поведал?
– Что он имеет полный список вещей, которые те французы ищут.
– Откуда?
– Я не спрашивал. Ты наши законы знаешь. За лишнее любопытство и язык отрезать могут. Вот такая тебе моя подсказка.
Свет масленых фонарей, называвшихся потайными, вырывал из темноты выкопанную могилу, некрасивый гроб и горку земли.
Княгиня Ольга перекрестила гроб:
– Прощай, Миша. Это я виновата в твоей смерти.
К ней подошел могильщик.
– Пора, барышня. Мало ли что.
– Опускайте.
Трое молодых людей и могильщик начали закидывать могилу землей.
Над кладбищем повисла темнота, только неведомая птица кричала пронзительно и страшно.
– Кто это? – спросил Ольга.
Могильщик распрямился, снял шапку, перекрестился:
– Это чья-то душа тревожится.
Над могилой вырос бугорок.
Ольга достала из кармана три золотых империала, протянула могильщику:
– Как договорились, завтра поставите крест и напишете «Сергей Ротомский – юнкер».
– Многовато даете, барышня.
– Берите и сделайте все, как надо.
У ворот кладбища в темноте возникла фигура человека.
Ольга выхватила из кармана браунинг, ее спутники маузеры.
– Спокойно, княгиня, спокойно. Вы меня не узнаете, Ольга Сергеевна?
Человек чиркнул зажигалкой, зыбкий прыгающий свет на секунду осветил ее лицо.
– Константин Валентинович, – удивилась княгиня, – полковник Прилуков.
– Слава Богу, узнали.
– Как Вы нас нашли?
– Вы же знаете, что искать – моя профессия.
– А если без аллегорий?
– Доктор Румянцев подсказал.
– Зачем Вы пришли? По делам контрразведки?
– Нет, милая княгиня, в Париже я занимаюсь иным делом. Оказываю услуги людям.
– То есть…
– Я частный сыщик.
– Господи, гадость какая. Так зачем Вы здесь?
– Ваш дядя, вернее, Ваша семья, поручила мне вывезти Вас за границу.
– Здесь разговор не получится. Поехали.