Тени прошлого. Восставшие
Шрифт:
– Да, где-то среди баб, но договорились не рисоваться вместе.
– Понятно. Пошли в дукан.
– Какой?
– Да вон, тот, что подальше на углу, с восточной стороны, а то наши оккупируют ближние, не повернешься.
– Пошли.
Они вошли в дальний дукан.
Пожилой продавец-дуканщик изобразил такую радость, словно вся его покойная родня вдруг воскресла и принесла ему сундук с золотом:
– Ассолом аллейкум, шурави, проходи, пожалста. Это ваша верна делала, что к Али пришла.
– Салам, Али. Так уж и все? – спросил Истомин, разглядывая полки, стеллажи магазина, стены которого действительно изобиловали разного рода товарами.
– Нормально, – проговорил Павлов, – такие магазины да нам бы в Союз!
– «Березки» хватит, а на базаре в Самарканде или Ташкенте то же самое при желании найдешь.
– Я про Москву!
– А там «Березка»!
– И обменяет курс один к одному, когда в том же Ташкенте я менял один к четырем.
– В «Березке» один к одному, а рядом один к пяти, а то и к шести. Только за рубли ни хрена не купить. И гэбэшники пасут посетителей. Залететь – как два пальца.
– Что хотела? – спросил аксакал.
Истомин указал на Павлова:
– Видишь, аскера?
– Вижу. Офицера?
– Офицера. Так вот у офицера есть женщина, зан по-вашему.
– Хо, хо, понимай, женщин. Красивый женщин.
– Тебе откуда знать?
– У вас все женщин красивый.
Он цокнул языком.
Истомин усмехнулся:
– Вот кобель старый, ему скоро в саван и к Всевышнему, а все на баб заглядывает.
Штурман предложил:
– Ему, – он продолжал указывать на Павлова, – нужен перстень или кольцо.
– Ангоштар? Кольцо?
– Да, но не простое, а с камнем, ну с камнем драгоценным, врубаешься?
Дуканщик соображал и так скорчил лоб, потом понял. Засуетился:
– Ангоштар, ангоштар, женщин.
Он вытащил коробки, в которых были выставлены кольца.
– А вот это ничего, – указал на крайнюю красную коробку Истомин. – Перстень небольшой, оригинальное обрамление. Размер-то своей Лены знаешь?
– Что?
– Размер кольца?
– Груди знаю, задницы.
– И как брать будешь?
– На свой мизинец. Но сначала надо узнать, сколько он хочет за кольцо?
– Чанд? – спросил Истомин.
– Вай дешево, совсем дешево, тысяча афганей.
Павлов вступил в торг:
– Чего? Тысяча афганей за эту хреновину?
– Зачем хреновина? Хороший товар.
– Нет. В другом месте найдем дешевле. Пойдем отсюда.
– Нэй, нэй, – испугался дуканщик, – твой кимат (цена)?
– Пятьсот.
– Э-э, грабишь, все грабят, раис приходит – забирает что хочет, душман приходит – тоже, а руси платит.
– Так я и плачу, пятьсот афошек.
– Э-э, давай восемьсот.
– Шестьсот!
– Семьсот пятьдесят!
– Шестьсот пятьдесят!
– Семьсот!
– Нет, –
Дуканщик вздохнул, словно лишился всего нажитого за всю долгую жизнь.
– Хо! Шестьсот пятьдесят.
– Это другое дело.
Разведчик достал бумажки, сунул дуканщику.
Тот быстро, быстрее любой счетной машинки, пересчитал деньги, спрятал в карман. И сразу же стал приветливым, добродушным, радостным.
Он взглянул на Истомина:
– А ты, офицера?
Истомин давно уже положил глаз на зажигалку и миниатюрные красивые женские часики.
– Вот! – пальцем указал на прилавок, – это и это.
– Хо, хо, – вновь засуетился дуканщик и тут же перешел на вполне сносный русский язык. Хитрая бестия.
– Зажигалка и часы. Хороший выбор, очень хороший выбор. Зажигалка джапан, часы Еоропа.
– Швейцария по ходу, – проговорил Павлов.
– Хрен их знает, да и без разницы. Чанд? Сколько?
– Ай, зажигалка пятьсот, часы пятьсот.
– Ну нет. Не пойдет, старик. Раисы – начальники всякие, душманы у тебя задарма все берут, а на нас решил отыграться?
– Нэй, нэй! Нет. Твоя цена?
– Все за пятьсот.
– Шестьсот!
– Ну началась прежняя песня. Нет!
– Хоп. Пятьсот пятьдесят.
– Пятьсот!
Дуканщик вздохнул:
– Хоп! Пятьсот.
Забрал деньги и вновь преобразился. Выглядел вполне довольным.
– Ну все? – посмотрел Истомин на Павлова.
– Штаны, что ли, еще взять?
– Сколько их у тебя?
– Да для Ленки.
– А, ну ты же размер ее задницы хорошо знаешь. Бери.
Павлов взял и джинсы «Вранглер». Подумав, они купили еще по батнику и так кое-что по мелочи.
– Пошли? – спросил Павлов.
– Идем! Кстати, у нас есть еще двадцать минут.
– Ты о чем?
– О начпроде!
– Закрыли тему.
– Ну закрыли так закрыли.
К офицерам обратился дуканщик:
– Шурави, дело к вам!
– Чего?
– Бензина есть?
– Чего?
– Бензина. С Урала.
Павлов усмехнулся:
– Девяносто третий ему нужен. Сколько?
– Канистр, два, три.
– Цена?
– Канистр – джинс.
– Во как? А чего раньше не сказал?
Истомин взглянул на товарища:
– И где бы ты взял бензин?
– Да у водилы «ЗИЛа», у него запасные канистры полные.
– Так на сто тридцать первом семьдесят шестой бензин, светлый, а девяносто третий красный.
– Эх, Илюха, пилот, ты и есть пилот, кроме керосина, в горючке не разбираешься. Берешь семьдесят шестой бензин, сыпешь в него немного марганцовки вот тебе и девяносто третий, красный, вернее розовый.