Тени старого дома
Шрифт:
Это было событие, согретое духом товарищества, с нескончаемыми взаимными поздравлениями, с возвращением к жизни, с победой над темными силами природы. Мы уселись локтем к локтю за стол. Кевин и Роджер волками набросились на приготовленную Би еду. Все говорили, смеялись, обменивались впечатлениями. Именно все. Я думаю, что играла свою роль достаточно хорошо. Я даже шутила по поводу своего панического состояния и «грубой атаки» Кевина. Я присоединилась к Кевину и Роджеру, чтобы помочь в уборке. Наши общие усилия потребовались, чтобы убрать с дороги огромную ветвь. Они и не подозревали, как взволнована я была, выполняя
Через несколько часов Роджер вытер вспотевшие брови и посчитал то, что он сделал персонально. В ярко-голубом небе светило солнце, и земля была окутана испарениями. Мы проделали самую неотложную работу, остальное могло подождать до прибытия помощи. Бесполезно было рассчитывать, что кто-нибудь появится в этот день. Садовники, вероятно, были заняты приведением в порядок своего собственного хозяйства.
Я последовала за Роджером, оставив Кевина, все еще работающего граблями и метлой. Он обещал вскоре освободиться и немного поспать. Би уже легла. Я предположила, что спать они будут до вечера.
Я должна была подождать, пока Кевин уйдет с дороги, но до моего ухода нужно было еще много сделать. Я уложила чемодан, запихнула его под кровать на случай, если он зайдет в мою комнату, перед тем как ляжет спать. Затем села за стол и стала писать. Я не могла уехать без объяснений, хотя знала, что они не будут приятными.
Я не успела еще много написать, когда услышала шаги Кевина. Он на секунду остановился за моей дверью, но не зашел.
После того как закончила писать, я сложила листы и положила их на прикроватный столик, прижав уголки лампой, достала чемодан из-под кровати и забросила свою ношу на плечо.
В доме было очень тихо. Тишина особенно была заметна на кухне, без обычного жужжания холодильника, морозильной камеры и другого оборудования. Я взяла ключи от машины с доски возле дверей. Анабелла лежала на коврике. Она подняла голову и взглянула на меня. Я наклонилась и немного почесала ее за ухом – она лениво вильнула хвостом, ее шерсть затрепетала.
– До свиданья, – прошептала я. Единственный раз я вынуждена была ей это сказать.
Глава 14
I
Автобус опоздал на два часа, покидая Питсфилд. «Это еще хорошо, – как сказал водитель, – если учесть обстоятельства». Я заняла место у окна.
Последствия урагана были видны повсюду – побитый урожай, разбросанные деревья, залитые наводнением дороги. Вдоль всего пути уже работали аварийные бригады, восстанавливая телефонные столбы и линии электропередачи. Мы вынуждены были совершить несколько объездов из-за разрушенных мостов и затопленных участков дороги. Автобус был полон. Все говорили о шторме, делились своими впечатлениями и спрашивали о новостях. Моя соседка, пожилая женщина, попыталась завести со мной разговор, но я закрыла глаза и притворилась, что сплю.
Я вспомнила о том, что написала, и размышляла, нужно ли было что-нибудь добавить или убавить. Или это не имеет значения.
«... Мы все ошибались. И мы все были отчасти правы. В доме не было никого. И в доме не было ничего. Дом был сам по себе.
Явления, которые мы видели и слышали, были частью его – причиной или следствием, я не знаю. И конечно, все было окрашено для каждого из нас в соответствии с его собственными заботами и тревогами. Он пытался дать нам то, что мы хотели. Это звучит нелепо? Задумайтесь над этим. Вспомните, что происходило, учитывая данную информацию, и решите, подходит ли она. Вспомните о чувстве тепла и добросердечия, которое необъяснимо сопровождало нас при всех наших страхах, утешало нас, заставляя терпеливо переносить нежелаемое. Все вокруг было пронизано этой атмосферой, подобно газу без цвета и без запаха. Чем больше мы боролись, тем больше вдыхали его, тем умиротвореннее становились наши чувства.
Но он сделал несколько ошибок. Должно быть, он утратил практические навыки после многих лет бездействия. Мисс Марион была счастлива со своим «другом»; родители Кевина не нуждались в искусственной поддержке, они имели все, что хотели. Они планируют окончить свои дни здесь, в заботах о своем любимом старом доме и о деньгах, требуемых для его содержания. Кевин стоял перед дилеммой. Ему пришлось остаться, чтобы не угасли любовь и забота. Ему пришлось захотеть остаться.
Итак, дом пытался сделать его счастливым. И он пустился в эксперименты. Он не возражал, когда Кевин нашел любимую в образе человека, другая же предназначалась только для того, чтобы заполнить пустое пространство. Или, может быть, это было испытание; некоторые люди предпочитают фантомы реальности. Фауст готов был продать свою душу за возможность обнять тень троянской Елены.
Дом никогда не собирался пугать меня. Я застала его врасплох, вот и все, и он не знал, как себя повести. Есть что-то ужасно человеческое в его реакции; но неудивительно, что после всех прожитых веков в нем развились свойства, которые мы считаем человеческими или, по крайней мере, животными. Самосохранение – одно из сильнейших таких свойств.
Вот что творилось вокруг – дом захотел ожить. Он претерпел ремонты, реставрации, достройки, подобно человеку, допускающему любые хирургические вмешательства, вплоть до ампутации, чтобы его существо продолжало жить. С помощью своих обитателей, любящих его, он пережил наводнения, штормы и осады. И когда ему угрожало великое побоище, когда на него готовы были упасть бомбы, он нашел безопасное место.
Вероятно, его сущность была и есть человеческая – объединять всех людей, живших в доме и любивших его пойманных при жизни в паутину этой любви и угасающих, присоединяя свою силу к объединенной силе. Возможно, это пошло со времен древних жрецов Роджера и жизненных принципов, которые они исповедовали. Но это не имеет значения. Что важно, так это то, что сейчас он слишком крепок, чтобы его разрушить. Никто никогда не будет чувствовать себя свободным от его духовной, психической энергии, не разрушив физически дом до самого его основания. И даже тогда что-то может ожить – какие-то семена, какие-то корни, которые набирали силу на протяжении многих лет.
Но все это только гипотеза, потому что никто никогда не захочет разрушить его. Никогда такая враждебная, ненавистническая мысль не смогла бы прийти в голову тому, кто жил здесь. Если же это произойдет... Ну, тогда я не знаю, что случится. Я думаю, дом найдет способ защитить себя так или иначе.
Но не с помощью насилия. Он сможет найти какой-либо другой путь. Он не злой. Это не адский дом, не дом вражды, не дом крови. Он хочет, чтобы люди были счастливы. Это как раз то, что для меня неприемлемо.