Тени убийства
Шрифт:
— Кто же остался в доме после ухода служанки? — уточнил мистер Тейлор.
Мышка исчезла. Стэнли с опаской поджал под скамью ноги.
Миссис Баттон принялась перечислять:
— Мистер и миссис Оукли, сэр. Я. Горничная Люси. Я велела ей лечь в постель, как только уберет со стола, потому что она чихала. Немножко простудилась. Другой горничной, Дженни, не было, ей разрешили поехать домой на похороны, она должна была только утром вернуться. Мистера Хокинса, камердинера мистера Оукли, тоже не было, хозяин послал его в Лондон по какому-то делу. Нянька, Дейзи Джосс, была наверху в детской, как и положено. Уотчетт,
Зал замер, ловя каждое слово. «Было бы слышно, как булавка упала!» — записал Стэнли в блокноте.
— И вы больше не видели мистера Оукли? — спросил Тейлор.
Миссис Баттон затрясла головой:
— Нет, не видела, но слышала его шаги в холле и на лестнице, думала, спать пошел. За несколько минут до десяти.
— Вы уверены? Подумайте. Это важно.
— Ох, уверена, сэр, — подтвердила свидетельница. — Взглянула на часы на кухне, потому что обычно он не ложится так рано.
— Вот как? — риторически переспросил Тейлор, привлекая внимание присяжных. И кивнул миссис Баттон: — Понятно. Значит, вы пошли к себе? Какой дорогой?
— Поднялась по черной лестнице, сэр. На втором этаже лестница выходит к комнате миссис Оукли. Мы называем ее башенной. — Тут свидетельница начала волноваться. — Только я повернула в другой пролет к верхнему этажу, где моя спальня… Ох, даже говорить не могу. Сразу вспоминаю! Услышала жуткий крик. Кровь в жилах застыла, это факт. Никогда, никогда не забуду!..
— Успокойтесь, миссис Баттон, — настоятельно попросил Тейлор. — Опишите.
Миссис Баттон поняла, что настал ее час, и выпрямилась в полный рост:
— Это был вопль, сэр, вопль в адских муках!
Публика вздохнула в ужасе, ожидая дальнейшего. Представитель агентства Рейтер лихорадочно записывал. Обвинитель, по мнению Стэнли, смахивает на кота, поймавшего канарейку. Защитник роется в своих бумагах. Инспектор Вуд пристально наблюдает. Только обвиняемый сидит с обычным презрительным равнодушием.
— И что же вы сделали дальше, миссис Баттон? — мурлыкнул мистер Тейлор. — После того, как услышали крик?
— Что ж, сэр, бросилась к двери миссис Оукли. Слышала, как она хрипит и булькает. Распахнула створку, сэр, и увидела страшную картину. Не дай бог снова такое увидеть. Хозяйка лежала на полу в ночной рубашке и горела! Извивалась, корчилась на ковре, пламя трещало… Протянула ко мне руку, бедняжка, как будто не могла говорить. Кажется, и вздохнуть не могла. Я увидела на полу разбитую лампу. Видно, несчастная упала и ее свалила. И волосы, волосы, сэр… горели и трещали, как фейерверк.
Миссис Баттон прослезилась вместе со многими дамами в зале.
Судья стукнул молотком:
— Суд понимает ваши переживания, но вы должны собраться. Продолжайте, пожалуйста.
Свидетельница покорно рассказала, как сдернула покрывало с кровати и набросила на горевшую женщину, чтобы погасить пламя.
— Ей было жутко больно, кожа с рук слезла. Но она не могла говорить. По-моему, что-то сказала бы, если б могла. Не дышала. Я не удивилась. В спальне стоял жуткий запах горелого мяса, волос и еще вроде бы чеснока, очень сильный.
— Вам
Миссис Баттон заверила, что знаком. Она однажды жила у хозяйки-француженки, которая требовала везде класть чеснок, портя добрую английскую еду.
— Я сразу же распахнула окно, сама еле дышала от мерзкого запаха, голова сразу же разболелась.
Мистер Тейлор, демонстрируя хорошо сбалансированное удовлетворение и приличествующий обстоятельствам ужас, обратился к присяжным:
— Значит, вы сами едва дышали. Прошу вас, джентльмены, обратить внимание.
Присяжные сделали вид, что обратили. Одним удалось лучше, другим хуже. Показалось, будто одного вот-вот стошнит, Стэнли опознал в нем местного бакалейщика.
— Что вы еще заметили, миссис Баттон?
Свидетельница подняла указательный палец в перчатке и вдохновенно ткнула им в членов суда:
— Ну, была одна странная вещь. На полу рядом с хозяйкой лежала какая-то банка, обычная, и какие-то куски железа вроде толстой проволоки. Не ожидаешь увидеть подобное в спальне леди. Вообще, все это ненормально, я вам точно скажу!
Последние слова миссис Баттон произнесла вызывающим тоном и сделала паузу, как бы ожидая возражений. Не дождавшись, продолжила с легким разочарованием:
— В любом случае мне раздумывать было некогда. Я побежала за хозяином. Конечно, когда он увидел миссис Оукли на полу, то как бы сильно испугался. Велел бежать на конюшню, послать Райли — это его грум — за доктором Перкинсом. Так я и сделала. Когда вернулась, мистер Оукли сказал, что миссис Оукли мертва. Еще бы. Попросил посидеть с ней, пока он оденется перед приездом доктора. И ушел, а я села. Потом вижу — банка и проволока исчезли. По-моему, он рассовал по карманам халата. Большие карманы, вместительные.
Маленький защитник взметнулся:
— Протестую, милорд! Домыслы свидетельницы абсолютно недопустимы!
Свидетельница не стала ждать, когда судья отклонит протест.
— Ну, одно я точно знаю. Все это было там, когда пришел мистер Оукли, а когда ушел, не стало. А я ничего не брала!
И теперь по дороге домой Вуд вспоминал свой второй визит в Форуэйз вместе с сержантом Паттерсоном, чтобы арестовать Оукли. В памяти запечатлелось выражение его лица, когда он осознал, что происходит. Недоверие, злость и… презрительная насмешка. Да, насмешка. Возможно, больше всего тревожит насмешка в темных глазах.
В начале года рано темнеет. Фонарщик совершает обход, оставляя за собой шлейф ярких огней в газовых фонарях. В воздухе стоит густой сернистый привкус дыма, теплый запах конского навоза с вязким оттенком вечернего тумана. Впрочем, на улицах еще полно народу. Бакалейные и мясные лавки открыты, заманивая запоздавших покупателей, возвращающихся из контор клерков, непредусмотрительных домохозяек.
Мальчишки-разносчики бегают с вечерними газетами. «Бамфорд газетт» посвятила процессу специальный выпуск. Вуд купил ее, быстро пробежал судебный отчет, сунул в карман, чтобы внимательно просмотреть на досуге. Репортажи пишет тот самый Хакстейбл. Вечно торчит у него на дороге, выскакивает перед носом, прося комментариев обо всем на свете. Завтра историю разнесет национальная пресса, тогда придется иметь дело не только с Хакстейблом.