Тени в переулке
Шрифт:
Экспертиза установила, что их сначала оглушили тупым тяжелым предметом, а после дострелили из маузера калибра 6,35 с редким по тем временам глушителем. По входным отверстиям можно было предположить, что стрелял левша.
Через неделю там же, на Таганке, обнаружили еще один труп. Почерк был тот же. На земле валялись документы, в кармане пиджака лежал нетронутый пистолет. Исчезли кожаное пальто, часы и деньги.
Убитым оказался физик, доктор наук, работавший вместе с Игорем Курчатовым по программе, которую курировал лично Лаврентий Берия.
Это дело было передано
Приехав на очередное убийство, опергруппа в руке жертвы нашла намертво зажатую красную повязку с надписью «Комендантский патруль».
В лаборатории удалось получить несколько разных отпечатков пальцев.
Теперь было понятно, почему вооруженные люди не воспользовались пистолетом. Комендантский патруль в те годы был обыденностью московских ночей.
А в апреле комендантский патруль Главной военной комендатуры Москвы в Большом Сергиевском переулке на Сретенке встретил трех офицеров с повязками на рукавах. На приказ остановиться и предъявить документы офицеры открыли огонь и скрылись в проходном дворе.
Конечно, банду в конце концов задержали. Лучшие сыскари Петровки и Лубянки шли по ее следу, но, как часто бывает, помог случай.
На первом этаже дома по Большой Грузинской улице жил ушедший по болезни на пенсию ночной вагоновожатый трамвая. Много лет он возил по ночной Москве ремонтные бригады и грузы, потом раненых с Белорусского вокзала. В те былинные годы на пенсию отправляли только немощных, все остальные вкалывали до последнего вздоха.
Он плохо спал ночью. Просыпался, сидел у окна, подняв маскировочную штору, курил. И несколько раз замечал, как Витька, студент, профессорский сынок из двенадцатой квартиры, под утро возвращается домой в офицерской форме.
Ему это показалось странным, и он рассказал об этом зашедшему выпить чайку участковому. Лейтенант, не допив стакан, кинулся в отделение.
Установку провели стремительно. Отработав связи, выяснили двух друзей Витьки, девушек, с которыми они встречаются.
В институте и комсомольской организации о них говорили только хорошее. Отличники, спортсмены, ведут общественную работу. Есть, правда, одна слабость: любят джаз, поэтому часто бывают в коммерческом ресторане гостиницы «Москва», где у них знакомый джазмен. Родители вполне солидные и очень обеспеченные люди.
Через два дня троица студентов с девушками отправились в ресторан «Москва». Немедленно по квартирам были произведены обыски. Нашли маузер 6,35, самодельный глушитель, офицерскую форму, повязки комендантского патруля, находящиеся в розыске кожаные пальто и несколько украшений.
Брали их в «Москве».
Просто вошла группа веселых молодых офицеров с девушками. Смеясь, прошли мимо стола, где сидели трое студентов, мило улыбаясь, сунули им в бок стволы, закрутили назад руки и надели наручники.
При допросах выяснилось, что они подходили к человеку и требовали показать документы. Пока один проверял бумаги, второй говорил, что ему надо позвонить. Шел к автомату, чтобы оказаться за спиной жертвы. Потом, развернувшись, бил по голове куском резиновой
Вещи, чтобы они не всплывали на рынках и в комиссионках, реализовывали веселые подруги студентов среди своих знакомых, за что и поехали в места не столь отдаленные, как соучастники убийц и сбытчики краденого.
Ну а молодых людей расстреляли в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы.
Я попал в эту гостиницу в 50-е годы. Она была городом в городе. Вход был свободный, швейцары занимались своим основным делом: открывали двери перед посетителями.
На втором этаже, за парикмахерской, находился замечательный и очень недорогой буфет, за ним – знаменитая бильярдная. В буфете можно было частенько увидеть звездную компанию актеров – Бориса Андреева, любимца публики Петра Алейникова – знаменитого Ваню Курского из фильма «Большая жизнь» – и новую звезду – красавца Владимира Дружникова. Люди специально бежали в буфет, чтобы посмотреть на героев наших кинолент.
Иногда, выпив, актеры заходили в бильярдную. Им уступали один из столов, чтобы они могли покатать шарики. За другими столами играли серьезные люди: знаменитый игрок Сулико, Валя Грек, Глеб Ржанов. Приезжал из Ташкента Давид Самталов, непререкаемый авторитет среди игроков. Играли серьезно, на большие деньги. Причем в буфете и бильярдной сидели люди, ставившие на игру немалые суммы.
Подпольный тотализатор держал неприятный, неопределенного возраста персонаж, которого все знали как Женю Красавчика. Сюда, в отличие от катранов, игроки приходили без отбойщиков. Те были просто не нужны, слишком солидные люди катали шары по зеленому сукну и совсем не простые мужики «держали мазу» на игру.
Я приходил туда поболеть за своего соседа Глеба Ржанова. Он был старше меня на десять лет. В 1941-м, с выпускного вечера ушел на фронт, был рядовым, сержантом, потом получил лейтенантские погоны. Всю войну провел на передовой, но Бог его миловал – он не получил ни одного ранения. Одних медалей «За отвагу» у него было пять штук, не считая орденов и медалей за оборону и взятие.
Молодой лейтенант неплохо погулял в поверженной Германии и освобожденной Австрии. Он с детства увлекался фотографией, поэтому привез из Германии прекрасную аппаратуру и стал профессиональным фотографом.
Глеб работал для московских театров, печатался в журналах, оформлял выставки. Получал неплохо. Но главный доход ему шел от игры на бильярде.
Я специально ходил смотреть, как Глеб играет со знаменитыми игроками и, конечно, ставил на него. И частенько выигрывал.
Почему-то бильярдная эта полюбилась Василию Сталину.
Обычно его адъютант звонил и сообщал, что генерал едет покатать шары. Немедленно маркер объявлял об этом игрокам, и те, даже не закончив партию, уходили.
Но однажды, в апреле 1951 года, всемогущий генерал приехал туда без звонка. Глеб доигрывал партию с сочинским игроком Борей Ялтой. Партия была серьезная, сумма крупная, ставки в тотализаторе крутые.