Тени войны
Шрифт:
Я отвернулся.
— Достань детектор. Надо проверить, — приказал дядя племяннику.
«Скрипач» снова поставил пленника на колени. Нашарил в своем кармане какой-то приборчик. Под его пальцем пискнуло, и приборчик залился зелеными огнями. «Скрипач» принялся водить детектором по телу пленника, методично обследуя ноги, живот, спину, пах. Прибор молчал.
— Лицо теперь, — подсказал Вяземский. — Он не может его прятать в тайнике. Только на себе.
«Скрипач» провел детектором перед лицом пленника. Прибор замигал красным огоньком, запищал. Пленник
— Смотри, код не повреди! — сердито шикнул профессор.
— Он у него возле глаза зашит. А я ему в челюсть двинул. Вот так… — И «скрипач» ударил пленника ботинком по лицу.
Пленник дернулся и затих.
— Вы садисты! — не выдержал я. — Совести у вас нет!
— Это не мы, это работа садистская. А совесть у нас есть. Просто мы ее не используем в работе.
«Скрипач» достал нож, склонился над безжизненным телом агента и осторожно стал рассекать кожу возле правого глаза. Пленник вскрикнул от боли — «скрипач» отпрянул и… ударил ножом в горло. Взметнулся и опал фонтан крови.
— Вот напугал, бляха! — фыркнул «скрипач». — Ну, теперь-то угомонился… — и резанул ножом. — Ага! Вот!
На кровавой ладони «скрипача» блестела золотая пластинка. М-да, тонкая работа…
— Теперь по коням! — скомандовал Вяземский.
Группа сложила оружие в багажники.
Прежде чем взяться за руль, «скрипач» вытер промасленной тряпкой руки и спрятал ветошь под сиденье. Я содрогнулся. Убить, а потом тряпочкой стереть кровь с рук, словно в грязи запачкался!
Спустя час мы остановились у кемпинга. Сняли номер. Мы — это профессор, «скрипач» и я. Так сказать, группа поддержки с помповиками ушла на машине куда-то своей дорогой.
Первым делом я направился к холодильнику. Достал оттуда бутылку виски. Не стал смешивать с соком. Хряпнул прямо из горла — по-нашему, по-русски. Да и любой виски, пусть самый-самый, всего-то самогон — по запаху и по вкусу.
«Скрипач» остался на свежем ночном воздухе. Надо полагать, слушает тишину — насколько она тиха.
Вяземский раскидал на кровати крестики, талисманчики, цепочки. Потом бережно рассортировал их по конвертам. От этих побрякушек за версту несет кровью. Сколько людей было убито сегодня из-за них? Свыше десятка — это точно.
В руках Вяземского появился маникюрный набор. Пинцетом он вытащил из железной баночки микропленки и так же тщательно распихал их по конвертам. Словно сажал семена в грядку.
Я демонстративно не обращал на него внимания. Слонялся по комнате, словно был один, и время от времени прикладывался к бутылке.
Да и Вяземский меня игнорировал. Причем без всякой демонстрации. У него был магнит попритягательней.
Упаковав все свои обретенные «магнитики», он вышел. Надо думать, составить компанию племяннику в деле слушания тишины.
Оставшись один, я с размаху обрушился на кровать. Матрас оказался водяной, и меня чуть не выкинуло обратно. Я с трудом удержался на плаву. Посмотрел в бутылку.
В голове шумели мысли. Я сел на кровати. Достал из кармашка подарок Риты, повертел в пальцах. Жук, — его изумрудные лапки ярко сверкали даже при тусклой лампочке, мягкой синевой отливали тончайшие крылышки и усики.
Эх, Рита, Рита! Зачем ты приходила? Зачем я вообще впутался в эту историю?.. Вот как мне себя вести?! На свете есть много вещей, которые нормальному человеку лучше не знать. Когда он все-таки сталкивается с ними, то впадает в ступор. Нормальная логика в мире нелегальной разведки не годится. Тут совершаются убийства, творятся предательства, подкладываются свиньи огромных размеров. И все это в порядке вещей.
Я выглотал остатки виски. Спрятал жука в карманчик. И снова полез в холодильник. Где-то там была еще бутылочка виски!
…В алкогольном тумане надо мной склонилось лицо профессора. Вспорхнул под потолок смешок «скрипача» Василия.
— Нализался, щенок! Еще и из горла!
Кто-то из них поднес мне стакан:
— Давай еще! На ход ноги!
Последняя капля, которая переполняет терпение организма. И мозги капитулируют. Темнота сомкнулась, и комок моего ослепшего сознания стремительно поехал куда-то вбок и вниз.
Мне снилось сполохами, как мое безвольное тело подхватили под руки. Куда-то тащили. Запихнули в машину. Потом дурнота в желудке подпрыгивала на кочках вместе с автомобилем. Темнота за окном высекала искры желтого света. Полосами гуляла по стеклу беспокойная реклама. Тихими волнами плескалась музыка, и певец голосом Вяземского выводил: «От Москвы до Бреста нет живого места там, где мы с ребятами прошли… »
На одном из поворотов я почувствовал тяжесть собственного тела и попытался сесть. Перед глазами понеслась светящаяся разметка дороги. Я снова отключился.
Когда открыл глаза, по сетчатке полоснул бритвой яркий солнечный свет. Оба виска прошила невыносимая боль. Мозги продолжали плавать в каком-то тумане. В тот стакан, что «на ход ноги», эти сволочи явно что-то подмешали!
Где мы?! В аэропорту. Я сам себя не помнил, но почему-то исправно двигал ногами! Ну, может быть, покачивался немного. «Скрипач» Василий и профессор Вяземский поддерживали меня под руки. Над моей головой что-то качалось и давило обручем на виски. Проходя мимо темной витрины, я увидел, что у меня огромные кроличьи уши. Меня это развеселило.
— Почему у меня такие большие уши? — захохотал я во все горло.
— Чтобы я мог вытащить тебя из говна, куда ты попал, — услышал я не менее веселый ответ.
На паспортном контроле Вяземский стоял рядом со мной и пояснял кому-то пьяным голосом:
— Мой друг напился от счастья. Сегодня утром у него отвалился хвост.
— А уши? Не отвалятся? — спросили, смеясь.
— О нет! Только по достижении половой зрелости! То есть не скоро!
Снова смех.
Мы прошли в узкий коридор на посадку. Я услышал за спиной: