Теория порнографии 2-0. Цикл лекций по теории и экспертизе порнографии
Шрифт:
Интерес к откровенным описаниям половых актов и оргазмов и к картинкам эротического содержания пробудился у людей достаточно давно /125/. Природа, эта старая похотливая сводница, украсила наш стол бессчётным числом фаллического вида фруктов и овощей – от грибов до простых огурцов /217/. Ярко выраженные эротические гравюры иерогамных сцен (священного брака) датируются поздним палеолитом /314/. Подобные эротические сцены, связанные с культом плодородия, известны со времен культуры Ориньяка (30000 лет назад) /314/. Эротическое искусство древней Греции, Индии, Африки и Японии говорит об универсальности интереса человечества к этой теме. На протяжении веков книги о сексе пользовались широкой популярностью /125/. До появления «Камасутры» возникавшие на Западе идеи относительно обострения эротического наслаждения с помощью различных поз либо возникали стихийно, либо являлись результатом «обмена опытом» или же знакомства с гравюрами, служившими иллюстрациями к эротическим произведениям /217/. К таким «учебным пособиям» относились, в частности, бесчисленные оттиски с нескольких тысяч гравюр французских художников XVIII века (смотрите, например, 824 гравюры 3-хтомника Людвига фон Брунна «Ars Erotica» /218 или 217, стр. 185/) или более ранних 16 работ Аретино /217/ из серии «позы» (1527 г.). Публикация в 1883 г. перевода «Камасутры»,
Как отмечается в Британской энциклопедии истории мирового искусства, «проблема критерия, отделяющего физиологические проявления сексуальности от их художественно-эротических форм, долгое время оставалась краеугольным камнем бесчисленных споров в мировой культуре» /37/. А как известно, в настоящее время в РФ не существует единого легального определения термина «порнография». Правда, в декабре 2010 г. появилось понятие «информация порнографического характера», закрепленное Федеральным законом от 29.12.2010 №436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», и под которой понимается информация, представляемая в виде натуралистических изображения или описания половых органов человека и (или) полового сношения либо сопоставимого с половым сношением действия сексуального характера, в том числе такого действия, совершаемого в отношении животного. Тем не менее, для того чтобы привлечь лицо по основаниям, указанным в диспозиции ст. 242 УК РФ, к уголовной ответственности, необходимо проведение обязательной экспертизы материалов, содержащих признаки порнографии. Однако четких критериев выявления таких признаков в России на сегодняшний день нет. Цель моего исследования найти простой и универсальный способ разграничения ПСХ на категории, раз и навсегда поставить точку в этом вопросе.
Другая проблема. В ходе углубленного исследования мы столкнулись с еще одним феноменом: в Российской Федерации, оказывается, не различают понятий «мораль» и «нравственность». Считается, что они синонимичны и тождественны /123, с. 223/.
Преобладающим объектом ГРК оборота ПСХ в РФ до сих пор является так называемая общественная нравственность (т.е. мораль), ставшая догмой, присущей исключительно наиболее древним архаическим обществам, в которых моральные нормы существовали вместе с другими формами социального контроля, а воздействию подвергались, прежде всего, те аспекты отношений, которые имели реальное значение для выживания рода и сохранения общественного порядка /123/, при этом регулирование сексуальных отношений, наряду с регулированием собственности и власти, являлось основой формирования общества /4/. Так было при большевиках, такое положение остается и сегодня.
Не смотря на это, в Лондоне [в 1976 г., после хрущевской «бульдозерной» выставки в Москве /804/] была издана книга «Эротизм в русском изобразительном искусстве» [«Русское эротическое искусство» /804/], в которой подробно рассказывается о том, насколько эротичными были живопись, графика на протяжении всех веков существования российского государства /96/ [в книге также были опубликованы несколько современных графических работ тогда еще советского художника-графика В. Сысоева, за что в его отношении советские власти возбудили уголовное дело по ст. 228 УК РСФСР и упрятали в тюрьму на 2 года, при этом конфискованные «порнографические» работы автора были уничтожены как не имеющие материальной ценности /804/, – прим. автора].
Как известно, в русском народе издревле был популярен и так называемый «срамной лубок» /96/. Да и в Москве в 1992 г. были изданы два весьма примечательных сборника: «Русский Эрос или философия любви в России» и «Три века поэзии русского Эроса». Названия похожие, а содержание – противоположное. В первой книге говорится о возвышенной любви и представлены преимущественно религиозные авторы, во втором же – сплошная похабщина /44/. Таким образом, происходящая либерализация половой морали в России, с одной стороны, расширяет сферу личной свободы ее граждан, с другой, – одновременно влечет за собой большие социальные издержки /123/.
Наиболее распространенный аргумент тех, кто по сей день, несмотря на тысячелетнюю практику мирового искусства, ханжески протестует против внимания художника к интимной сфере человеческого бытия, состоит в том, что кто-то может «неверно истолковать», «вырвать из контекста» и т. д. Отдавая отчет в реально существующем разрыве между уровнями культуры, образования и воспитания, тем не менее, было бы немыслимым пытаться создавать произведения искусства отдельно для «подготовленной» и «неподготовленной» публики. Можно также предположить, что восприятие сложного, многопланового произведения будет не по плечу подростку. Пробивающийся инстинкт гипертрофирует соответствующую потребность и нередко побуждает использовать даже неадекватный объект для реализации довлеющего интереса. Происходит серьезное смешение: подросток относится к эротическому как к сексуальному, что далеко не одно и то же: эстетическое переживание замещается физиологическим. В результате такого варварского восприятия произведение прочитывается в несвойственном ему ключе, тонкие структуры художественного образа рушатся и оборачиваются своей противоположностью /37/. Сальвадор Дали (1904-1989), например, рассказывал, что, когда он был молод и неопытен в любовных делах, у него возникла временная импотенция. Дело было в том, что в каком-то эротическом романе он прочитал, будто женщина, если с нею заниматься любовью сзади, издаёт такой звук, словно трескается спелый арбуз. Дали просто помешался на этой идее, но с каждым новым опытом всё более склонялся к мысли, что ему, верно, так и не удастся воспроизвести этот чарующий звук /217/.
В свете сказанного возникает вопрос, так что все-таки первично в объекте ГРК оборота ПСХ, пресловутая общественная нравственность взрослых «дядь» и «тёть» или все же психосексуальное здоровье подростков? Цель данного модуля выяснить это. А то, что порок приходит в жизнь не с книжных страниц, уже прекрасно понимал наш соотечественник,
Как утверждала в 1994 году М. Пэлли (Pally, M.) /258/, цензура может создать иллюзию решения социальных проблем, на самом деле она ведет к утрате свободы.
Поэтому, цель настоящего модуля – также показать, что и в царские, и в комиссарские времена давление цензуры было по большей части политическим, а вопросы секса и непристойного занимали второстепенное место.
Предмет преступления
Предметом преступления в Российской Федерации являются порнографические материалы или предметы, а равно печатные издания, кино- или видеоматериалы, а также изображения или иные предметы порнографического характера. Утверждение автора комментария 242 статьи УК, опубликованного в справочно-правовой системе «Гарант» /69/, о том, что «аудиоматериалы, например магнитофонные пленки с текстами непристойного содержания, компакт-диски с аналогичными песнями и т. п., не являются предметом данного преступления», вызывает, по меньшей мере, крайнее удивление. Что подразумевал законодатель под «иными предметами порнографического характера» не известно, но это говорит о том, что список предметов и материалов порнографического характера, запрещенных к обороту нормой 242 статьи УК, является не исчерпывающим. Это означает только одно, то, что законодатель сознательно предусмотрел возможность, с одной стороны, произвольного разрешения этого вопроса правоохранительными органами, с другой, – избежать правоприменительным органам разрешения коллизий, с которыми на практике сталкиваются, например, американские суды. Так, в ноябре 1997 г. Федеральный суд США вынес постановление о том, что порнографические изображения детей в формате GIF (CompuServe Graphic Interchange Format) следует считать настолько же противозаконными, как фотографии, отпечатанные на бумаге, слайды или видео. Постановление было ответом на дело некоего Марка Стюарта Хоскинса, который в надежде избежать срока за распространение порнографии заявил, что гифы не запрещены федеральным законом о детской порнографии. И действительно, о гифах в этом законе ничего сказано не было. Там шла речь о «данных, хранящихся на компьютерном диске или других устройствах, если эти данные могут быть конвертированы в визуальное изображение». То есть то же самое, только в профиль. Осталось только дождаться, когда судьям придется принимать отдельное постановление по каждому из имеющихся графических форматов (JPG, BMP, PICT, TIFF, EPS, PNG), поскольку теперь любой обвиняемый может заявить, что в законе фигурирует только GIF /9/.
А вот другой пример /359/. В апелляционном жюри Филадельфии в июне 2000 г. были завершены повторные слушания по делу сотрудника университета штата Делавэр Кристиана Р. Миттермейра, обвиненного в хранении 19 файлов с детской порнографией, обнаруженных в его офисном компьютере. Защита оспаривала первоначальный приговор окружного суда, в соответствии с которым подсудимый должен был нести наказание одновременно по двум статьям: за хранение детской порнографии и за то, что объем незаконно хранившихся материалов превышал 10 единиц (что по федеральным законам существенно отягощает вину). Проблема сводилась к тому, считать ли в данном случае компьютерный файл самостоятельной единицей хранения информации (как книгу, журнал или буклет) или рассматривать каждый файл как элемент единого целого (как отдельную фотографию в том же журнале или буклете). Как следует из заключения апелляционного жюри, при вынесении вердикта оно руководствовалось тем, что: во-первых, подсудимый не тиражировал и не пересылал скопированные им из Интернета порнофайлы и, во-вторых, при передаче подсудимым указанных файлов по электронной почте все они могли быть включены в качестве приложения в одно и то же сообщение, – т. е. представляли собой именно составные части единого целого. В результате жюри сочло возможным ограничить обвинение Миттермейра одной статьей и определить ему наказание в виде лишения свободы сроком на 27 месяцев.
Конечно же порнографический характер указанных материалов или предметов должен быть очевидным для любого обычного человека, не обладающего специальными познаниями. Использование экспертизы для установления порнографического характера материала или предмета допустимо тогда, когда такой характер не является очевидным, и такие экспертизы, как правило, проводятся на первоначальных этапах легализации продукции сексуального характера. Многие, в том числе и учёные-правоведы, лукавят, говоря о том, что без экспертизы невозможно выявить очевидный характер порнографии. Думаю, никто не наберётся смелости утверждать, что продукция, изображающая реальное сексуальное насилие или любые сексуальные действия с детьми до 14 лет, «в целом или систематически возбуждают интерес к сексу» /61/, является товаром «сексуально-прикладного назначения» /59/, «эмоционально воздействующим на сексуальные [выделено автором] чувства читателя, зрителя» /62/, «специально предназначенным для воздействия посредством сексуальной информации на эмоции человека, вызова у него эстетических нравственных чувств и представлений» /63/, а следовательно, является эротикой. В любом случае, лицо, непосредственно изготавливающее такую фото-, видеопродукцию, и/или организовавшее такую съёмку, является виновным, если не по 242-ой, то по соответствующим статьям глав 18 и/или 7 УК РФ, при условии, что предварительным следствием или судом будет установлено, что это лицо не является случайным свидетелем преступления и производило фотовидеосъёмку в целях незамедлительной передачи полученных материалов правоохранительным органам для изобличения и установления вины лиц, совершивших преступление. С другой стороны, лицо, распространяющее, рекламирующее, а равно торгующее такой «явной порнографией», уголовно не наказуемо, поскольку наш УК не знает таких составов преступления, как пропаганда насилия и жестокости, или оборот непристойных материалов.