Теория убийства
Шрифт:
– Я специалист в вычислительной биологии.
– Что? Тогда что вы тут делаете? Будете считать микробов у него в ушной сере?
– Доктор Крей… эм, Тео – специалист широкого профиля, – находится Николсон.
– Отлично, широкопрофильный доктор, и что вы скажете?
– Что специалист тут – вы.
– И зачем вы тогда расходуете кислород, которого нам и так тут не хватает?
Эта женщина одновременно завораживает и раздражает меня.
– Я построил компьютерную модель, чтобы сравнить повреждения Дэниела Маркуса и других пациентов.
– А, университетская программа? – спрашивает она.
– Эм,
– Великолепно! И что она нам говорит?
– Ну, она не выдает стопроцентного результата, а может только определить вероятность принадлежности результатов Маркуса одной из групп изображений, которые я ввел. Я проверил модель на двух контрольных изображениях, и вероятность успешного определения составила 0.82 в одном и 0.94 в другом случае для изображений поврежденного мозга. С изображениями здорового мозга все несколько сложнее и точность определения ниже, их нужно обработать тщательнее, чтобы получить приемлемый результат.
– Я сейчас усну, вы этого добиваетесь?
– Проверим минут через десять.
– Ладно, умник, и каковы результаты для Дэниела?
– Вероятность совпадения – 0.21.
– А для тех, кто далек от программирования?
– На основе сравнения с результатами других МРТ моя программа говорит, что у Маркуса нет повреждений коры лобных долей.
Николсон резко поворачивается ко мне, я вижу, что он разочарован.
– Это всего лишь программа.
– Но в данном случае я с этой программой согласна, – говорит Лид. – Вынуждена согласиться. Хотя хотела бы перепроверить ее на тех данных, что есть у меня.
– Я могу вам открыть доступ на сервер, и вы сможете протестировать ее в режиме машинного обучения.
– Отлично, что бы это ни значило. – Она поворачивается к Галларду и Николсону: – Если этот парень убийца, то не потому, что у него поврежден мозг, я ничего такого не вижу. Да и вообще, откровенно говоря, я бы не придавала такого значения всем этим теориям про влияние лобных долей на поведение. – Она поднимает руку, чтобы остановить любые возникающие вопросы. – Да, да, серьезные травмы или длительное воздействие могут вызвать смену поведения и агрессию, но чтобы удариться головой и стать Ганнибалом Лектером – нет, такого не бывает. Должны быть другие симптомы. Маркус прогуливал работу? Ссорился с коллегами? Ругался матом?
– Нет, – отвечает Николсон, – ничего подобного. Маркус был отличным парнем.
– Вот, в этом и проблема. Есть клинические случаи, когда у людей после подобных травм начинало меняться поведение и появлялись девиации – от страсти к азартным играм до увлечения детской порнографией, – но они всегда проявляются постепенно. Как будто травма постепенно подтачивает их способность контролировать себя. И темная сторона постепенно выползает наружу.
– А может ли быть другая причина?
– Кроме физической травмы? На эти участки мозга можно воздействовать некоторыми химическими веществами. Опять же постепенно. Он бы заявлялся на работу под кайфом или в ломке. Сначала проявляются мелкие симптомы, и только потом человек сходит с ума.
– Хорошо, а мог быть наркотик, под действием которого он пошел на преступление? Может, ему подсыпали или подлили что-то?
Лин обдумывает такую возможность.
– Следы вещества могут быть в анализах крови и мочи. Следы ЛСД сохраняются в крови до пяти дней. Высокие дозировки можно определить по концентрациям некоторых веществ в волосяных фолликулах. Но чистые анализы все равно не будут гарантированным доказательством, что его не одурманили. – Она показывает рукой на экран: – Но это уже не моя специальность. Вы попросили определить, были ли у него повреждения коры лобных долей мозга, видимые на МРТ. Я ничего подобного на снимках не вижу. Это не значит, что повреждения полностью отсутствуют, но видимых – нет. И, похоже, ваш дорогой доктор Тео со мной в этом согласен. Еще вопросы?
С этими словами она начинает собираться. Николсон пожимает плечами, Галлард качает головой.
– Спасибо, – говорит Ван Оуэн. – Я вас провожу.
Я поднимаю руку.
– Подождите, короткий вопрос. А вам лично приходилось сталкиваться в практике со случаями изменения поведения после травмы лобных долей?
– Один раз. И такое не забудешь. Я работала штатным врачом в федеральной тюрьме. Поступил пациент. Три пожизненных срока за убийство жены и двоих детей. Эмерсон, кажется, его звали. Самый мерзкий сукин сын, что можно вообразить. Прям вот как представляют Финеаса Гейджа с его этой историей. Только Эмерсон был прямо перед глазами, а не в рассказах очевидцев. Без двух охранников его нельзя было никуда перевозить. На прием приводили в наручниках и со скованными ногами.
Когда я стала смотреть историю болезни и материалы дела, к своему удивлению выяснила, что раньше никакой склонности к насилию за ним не водилось. Бойскаут, в буквальном смысле. На самом деле на бытовое насилие часто закрывают глаза и агрессивным ублюдкам слишком часто дают еще один шанс. Но по виду Эмерсон был не из тех, кто давно проявлял агрессию, просто скрывал ее. Я тогда как раз изучала последствия повреждения лобных и височных долей и проверила все, даже непроизвольные движения глаз. Ничего. Но произошло кое-что любопытное. Однажды в смотровой лопнула лампочка – не редкость в старом здании – и на мгновение Эмерсон превратился в испуганного ребенка. И главное, не то чтобы весь свет погас. Его испугал просто резкий хлопок. Но через секунду он пришел в себя и снова стал несносным ублюдком.
Я перепроверила материалы дела, и выяснилось, что он работал электриком в жилом комплексе. Когда я поговорила с управляющим комплекса, выяснилось, что незадолго до убийства он нашел электрика без сознания в подвале, где стояли стиральные машины, а Эмерсон спустился туда, чтобы починить розетку.
Похоже, Эмерсона ударило током. Возможно, из-за этого у него случился эпилептический припадок или что-то в этом роде. Управляющий спросил, что случилось, но Эмерсон не мог ничего вспомнить и попросил отпустить его домой. От вызова скорой отказался. А через две недели убил свою жену и детей.
Я знаю, что вы хотите спросить – превратил ли этот удар током спокойного электрика в убийцу? Не знаю. Можно искать связи и рассуждать, но никаких точных выводов сделать невозможно. Может, он вообще был скрытым психопатом и ждал только случая. Такое тоже бывает.
Но от вашего случая Эмерсон отличается тем, что я готова спорить на деньги, что кора лобных или височных долей его мозга была повреждена и мы увидели бы это на снимках. А у вашего – ничего. Ну разве что он по ночам подрабатывал криворуким электриком.