Теперь или никогда
Шрифт:
Женщина указала в сторону толпы свидетелей из числа жильцов соседних домов, готовых под присягой подтвердить, что своими глазами видели, как злоумышленники предавали огню дом номер 7. Всех их без исключения грела мысль о том, что наглым страховщикам, бьющимся за каждый лейд, придется теперь раскошеливаться. Поджог налицо – платите денежки!
Агент сник под кровожадными взорами обывателей.
– Господин Дюрн, разве я не платила взнос вовремя и в срок? Так что теперь не юлите, – припечатала его бандерша. – Все сгорело! Все сожгли, выродки.
– И учетные книги тоже сгорели, надо полагать, – съехидничал налоговый инспектор.
– А вот и нет! – взвилась
Подозрение в самом тяжком преступлении против законов Конфедерации вывело ее из себя окончательно. Обгорелое перо в прическе гордо взметнулось ввысь.
– Да я жизнью рисковала! Спасала из огня документы, девок выводила, осталась в чем была, а он смеет обвинять меня в преднамеренном сокрытии отчетности?! Ах ты ж морда бесстыжая! Да я к бургомистру! Да я… я к президенту пойду! Люди! Вы слышали? Нас, несчастных погорельцев, еще и обвиняют в чем-то!
Тщетно пытался покаяться в нечаянности своего грязного предположения злополучный инспектор. С Мамой Мурой шутки плохи, когда она входит в раж. А содержательница борделя разошлась не на шутку.
Выхватив у бедняжки Нахиэ чудом спасенную из огня нижнюю юбку небесно-голубого цвета, Мура вознесла ее над своей головой, точно победный стяг.
– К президентскому дворцу, сограждане! Мы не дадим себя в обиду! Мы – не просто граждане Эббо, мы… – И сделала эффектную паузу, чтобы все могли рассмотреть и запомнить ее монументальную фигуру во всех подробностях. – Мы – налогоплательщики!
И клич ее был подхвачен сотнями глоток:
– Взяточники! Шкуродеры! Справедливости! Долой чиновничье ворье!
– Расскажем президенту всю правду!
– Налогоплательщикам – честную власть!
– Мы – не наложницы! Мы – платим налоги!
Еще курился дымок над руинами сгоревшего борделя, а огромная толпа народа, громко скандируя свежесочиненные лозунги и призывы, уже двигалась по улицам к президентскому дворцу. И в нее вливались людские ручейки – домохозяйки в халатах и чепчиках, клерки, кто в сюртуках на голое тело, а кто и в шлафроках, голопузые лавочники, ремесленники в подштанниках и подмастерья в исподних рубашках. А впереди всех, в авангарде из погорелых шлюх, шагала Мама Мура в рваном бархатном корсаже, одной рукой прижимая к груди учетную книгу и страховой полис, а другой – размахивая своим голубым «знаменем». Стрелять в полуголых безоружных людей ни полиция, ни президентская охрана так и не решились. Хотя бы потому, что господин президент Фальорк тоже вышел к народу в кружевной ночной сорочке и в колпаке с кисточкой.
– Что случилось, дорогие сограждане?
Мама Мура, насупив бровь, грозно бросила в лицо власть имущему:
– Низы больше не хотят! – и взмахнула нижней юбкой.
Зря, что ли, ее умным словам научил студиозус-философ?
В Индару вместе с рассветом пришел новый день, бурный и необычный, но никто из собравшихся перед дворцом еще не подозревал, что прямо на их глазах переворачивается очередная страничка Истории.
Джона и Эгнайр
А «щеночек»-то оказался зубастенький! Умильный такой, славный обаяшка, но не из тех тихонь, кто отнесется равнодушно к оставленной без присмотра туфельке. Пока не изжует, не изгрызет, пока не устроит полный разгром, не успокоится. Потому что зубки чешутся и в крови кипит охотничья страсть, а к порядку не приучен. Собачьи аллегории, не более. Почти в шутку.
Со стороны, наверное, казалось, что путешествующая дама не в меру увлеклась обаятельным юношей, так восторженно они щебетали всю дорогу до границы.
Шуриа живут в двух мирах, но они не пытаются смешать мир духов и мир живых людей воедино, ибо для каждого существуют свои законы и правила. Кокетничая напропалую с молодым человеком, Джона перво-наперво искала выгоду, которую можно извлечь из нечаянного знакомства. Если оставить в стороне искреннюю сердечную благодарность Хозяину Архипелага за покровительство Идгарду и Шэррару, только во имя которой и нужно вернуть волчонка в стаю, то шкурка щеночка все равно стоила немало. Не золотом по весу и не для врагов Вилдайра Эмриса предназначалась эта цена, но шуриа очень сильно рассчитывала на ответную благодарность Священного Князя Ролэнси, когда тот заполучит… О да! Джона готова была поклясться собственной душой, что Эгнайр Акэлиа его прямой потомок – внук или правнук. Наследник не титула и власти, но рода и чести великого вождя ролфи! Звучит!
«Нет, малыш, я тебя не упущу из виду и не дам снова потеряться, – мысленно посулила лукавая шуриа. – Я принесу тебя в зубах Вилдайру, чего бы мне это ни стоило. За мной должок, и я его верну с процентами».
Под должком подразумевалась спасенная от петли шея Грэйн. Если и обязана была Джойана Алэйя ролфийскому князю, то лишь за эрну Кэдвен.
«Я дам тебе мальчика, а ты мне… скажем, голову Рэналда Конри», – сладко мечталось Джоне в легкой дорожной дремоте. Но между полуприкрытыми веками шуриа нет-нет да и проскальзывала холодная змеиная блесточка, похожая на одинокую снежинку в синеве морозной ночи. За этими щеночками глаз да глаз нужен.
Джоне не единожды доводилось пересекать границы между государствами, а было время, когда они с Брандом катались к конфедератам по нескольку раз в году. И всегда пограничные заставы между республиками выглядели самым мирным и спокойным местом на свете. Парочка обленившихся солдат и подвыпивший офицер, который одним глазом смотрел в паспорта, а вторым – на дно бутылки или кувшина, – вот и вся защита границ. И самой большой опасностью для путешественников становился здоровенный барбос, честно облаивающий каждую карету, ибо возница с кнутом – его злейший и естественный враг.
Но Идбер встретил дилижанс из Эббо вовсе не благостной леностью служивых и мерным поскрипыванием шлагбаума, как ожидала Джойана. Такого количества идберранских солдат она не видела со времен штурма форта Шила. И ладно бы только пехотинцы, но драгуны-то здесь к чему?
Впрочем, и на стороне Эббо тоже от военных не протолкнуться было. При этом служивые союзнических армий взирали друг на друга без всякой приязни. Дух недоверия витал над границей.
Стоило дилижансу проехать под шлагбаумом и остановиться, как его окружили со всех сторон идберранцы в синих мундирах.