Теперь или никогда
Шрифт:
Дверцу распахнул мрачный, как зимнее море, лейтенант и скомандовал:
– Предъявить документы и багаж для досмотра!
Ни «добрый день», ни «господа», ни каких-то других вежливых слов приветствия испуганные пассажиры так и не дождались.
Эгнайр Акэлиа оказался единственным обладателем идберранского паспорта и был пропущен с миром и без препятствий. Остальных путешественников ждал тщательный досмотр, а Джойн Элир – еще и суровый допрос.
Дорожный сундук шуриа обыскивали внимательнее всего, но ничего, кроме дамской одежды и белья, не нашли. Кружевные панталончики и полупрозрачные нижние сорочки модных фасонов вызвали оживление среди солдат, но не более того.
– Везете запрещенную литературу?
– Запрещенную? – делано изумилась
– Сочинения на ролфийском, языческую пропаганду, листовки и манифесты.
– О, конечно!
И Джона с готовностью достала из ридикюля книжечку под названием «Искуси меня, дикарь».
– Эта книга написана на ролфийском, господин офицер.
Бравому воину хватило трех абзацев, чтобы понять – данное сочинение не несет в себе никакой угрозы для умов, ибо написано исключительно для дам. А как известно, женщины и разум – понятия прямо противоположные.
– Разрешено к провозу! – отчеканил пограничник и сунул томик в руки Джоне с таким видом, словно тот был раскаленным утюгом.
– Оружие?
– Ох!
Шуриа изобразила надвигающийся обморок – прижала ладошку к груди и закатила глаза, того и гляди, падет на землю без чувств.
– Понятно. Оружия не имеется.
Офицер поморщился. Чувствительные дамы, тем паче такие хрупкие, как шурианка, были и оставались головной болью всех чинов. Слова им не скажи, сразу – брык в беспамятство.
Но служивый не собирался сдаваться. Его приказ был четок и прост в исполнении: «Задерживать и допрашивать всех подозрительных путешественников», а госпожа Элир выглядела очень подозрительно. Как, впрочем, и все шуриа.
– Пройдемте в караульное помещение, сударыня.
Джона не стала противиться, зная, что в ее положении наглость чревата. Покорно последовала за офицером с видом смиренным. Фиртсвитские шуриа, к которым якобы принадлежала Джона по документам, жили небольшой общиной и покидали ее по крайней необходимости. Впрочем, гражданские права они получили всего десять лет назад, поэтому путешествующая шуриа вызвала у идберранца самые большие опасения.
– Разве я в чем-то провинилась, господин офицер? – лепетала Джойана, вовсю используя пресловутую дамскую «слабость».
– Возможно, – отчеканил тот, мрачно разглядывая маленькую женщину с ног до головы, точно она вот-вот могла взорваться. – Это ваши подлинные документы? – он повертел перед носом Джоны фиртсвитским паспортом.
– Конечно!
– В таком случае объясните мне, какова цель вашей поездки в Идбер?
Объяснить, зачем шуриа едет в Канвер – город, ничем особенным не примечательный, но в котором, по последним сведениям, проживал господин Тиглат, было затруднительно. Встреча с Эгнайром Акэлиа сильно повлияла на планы Джоны, мальчика не следовало выпускать из виду, но и для посещения Ициара она еще не успела придумать причину. В крайнем случае, можно было признаться в желании встретиться с господином Тиглатом. А почему бы и нет? Шуриа всегда есть о чем поговорить с другим шуриа. Например, о судьбах родины. Вот только после свидания с Джоной господину Тиглату предстояло присоединиться к сонму духов, и хорошо бы никто не знал, что по его душу являлась в Идбере некая Джойн Элир.
Но объясняться не пришлось. Едва Джойана открыла рот, как в караулку постучался Эгнайр Акэлиа. У него, оказывается, появились свои планы на общество шуриа.
Досмотр оказался… прескучным. Нет, поначалу-то идберранский пограничник весь аж подпрыгнул, носом повел и приготовился уже вцепиться в Эгнайра, будто клещ в собачье ухо, прошипев не хуже иного шуриа:
– А-а! Еще один ролфи!..
Но студент бестрепетно пожал плечами и спокойно предъявил паспорт и подорожную. Офицер мгновенно поскучнел, завидев родные печати, а по внимательном прочтении гербового листа и вовсе потерял интерес к господину Акэлиа, гражданину Свободной Республики Идбер и студенту славного Ициарского университета. Ведь не где-нибудь учится, а на богословском факультете. Будущий тив, стало быть.
– Извините, – скучно буркнул пограничник и отсалютовал небрежно. – Сами понимаете, обстановка такая…
Эгнайр понимающе кивнул и отошел в сторонку, к уже досмотренным счастливцам, обсиживающим предусмотрительно установленные здесь же, у шлагбаума, скамейки. На большом дощатом щите рядом с караулкой белели кривовато прибитые некие бумаги. Студент заложил руки за спину и с независимым видом принялся изучать объявления. Ну-ка… О как!
«Манифест о наборе рекрут со всего государства… Настоящее состояние дел в Великой Империи Синтаф требует решительных и твердых мер, неусыпного бодрствования и сильного ополчения, которое могло бы верным и надежным образом оградить любимую Республику нашу от всех могущих против нее быть неприязненных покушений. Издавна сильные и храбрые граждане Свободной Республики Идбер любили со всеми окрестными народами пребывать в мире и тишине, соблюдая свой и других покой; но когда бурное дыхание восстающей на нас вражды понуждало поднять оружие свое на защиту Свободы и Отечества, тогда не было времен, в которые бы рвение и усердие верных сынов Идбера во всех чинах и званиях не оказалось во всей своей силе и славе. Ныне настает необходимая надобность увеличить число республиканских войск новыми запасными войсками. Регулярная армия Республики уже ополчена и устроена к обороне Отечества…»
Читать дальше Эгнайру не хотелось. Совершенно. Впрочем, что ему за забота – господина Акэлиа, ученого студента-богослова и будущего гражданского тива конфедератсткой экспериментальной выделки, в армию могут призвать разве что в качестве полкового клирика… а для таких дел в Идбере хватает настоящих преподобных магов. Диллайн.
…Однако как же долго держат в караулке госпожу Элир!
Впрочем, сие как раз не удивительно. Испугались сограждане, поджали хвосты – шутка ли, бешеные ролфи целой армией расположились у границ Идбера! Эгнайр фыркнул со всем великолепным юношеским презрением к шпиономании. Оттого и кордоны с драгунами, что по всем дорогам теперь ролфийских лазутчиков ловить будут!
Пусть ловят. Исполненные подозрений и напуганные грозными клыкастыми дикарями с Ролэнси, стражи порядка и спокойствия Идбера не смогут разглядеть настоящую опасность. А значит, кружку Искателей в Ициаре разоблачение не грозит. Спасибо хвостатым и зубастым.
Но шуриа – ролфийская шпионка?! Это ново!
Вопреки происхождению и даже имени, Эгнайр Акэлиа ролфи себя не считал. Во-первых, в грядущем мире свободы и равенства все различия между народами исчезнут, а потому не суть важно, чья кровь течет в жилах будущего гражданина мира свободной магии. А во-вторых, если быть последовательным и принять за истинных ролфи тех, диких и свирепых, завывающих древние саги и грызущих друг друга на своих холодных Островах, то истинным ролфи Эгнайр и не являлся. Ни он сам, ни отец его. Разве что матушка… Впрочем, какие только фантазии не порождает воспаленный мозг смертельно больной женщины? К концу жизни разум госпожи Тарвен Акэлиа отступил перед натиском истерии и бреда. В последний приезд Эгнайра в Индару, когда матушка была еще жива… три или четыре года назад это было? Юноша на мгновение зажмурился и тряхнул головой, словно пытаясь отбросить воспоминания.
Изможденная, худая, с пятнами багрового чахоточного румянца на скулах, она не говорила – бредила, вцепившись желтоватой костистой рукой в полу его сюртука. Сбивчиво бормотала что-то о богах и крови, о… Эгнайр нахмурился и подавил мгновенное желание заткнуть уши. Хриплый голос матери зазвучал сквозь вату расстояния и времени глухо и неразборчиво:
«Огонь, мой сын, Огонь и Верность!..»
Бред.
Впрочем, едва узнав, что юноша стал студентом факультета богословия Ициарского университета и намерен по окончании его служить Предвечному, Тарвен тотчас замолчала. И до самого отъезда сына не произнесла более ни слова.