Теперь с тобою вместе я
Шрифт:
За десять дней до ожидаемой с невероятным волнением операции Галя, к ней заехала в общежитие Наташа и с самого порога закричала:
— Верка, пиздец, я еврейка, всем еврейкам еврейка.
Сказала, что это сделаю, и сделала!
— Наташка, выражаясь твоим языком, а на хрена это тебе всё сдалось?
— Дурочка, меня теперь похоронят на еврейском кладбище, а ни где-нибудь за оградой…
Увидев до смешного удивлённое лицо Веры, подруга рассмеялась.
— Посмотри…
Она вытянула вперёд руку.
Вера увидела на пальце подруги золотое колечко, осыпанное
— Наташка, я так понимаю, тебе Офер сделал предложение?
— Вот именно, честь по чести, даже на колено встал, медведь неповоротливый…
— Наташик, так ведь он давно уже был готов был ехать с тобой в Прагу и зарегистрироваться.
— Много ты понимаешь, он хотел, он был готов…
А я хочу, чтобы у меня была хупа, а под ней разбивался бокал на счастье! Понятно?
А потом ты вместе с Галем вышла бы в круг и танцевала за наше счастье фрейлих, понятно?
— Ещё бы, а когда свадьба?
— Через полгода, когда закончу службу в армии, планируем на июль.
Верка, может быть к тому времени Галь полностью поправится, и мы сразу закатим две свадьбы, ты как?
— Наташечка, алевай (дай бог)!
Я сплю и вижу, как мы идём с ним то по лесу, то по полю, а то по Риму… и целуемся, целуемся….
И обе девушки расплакались, понимая, на сколько хрупкими были их надежды, но они всё же были.
Прощаясь, Наташа вручила подруге Кассету:
— Верчик, послушай обязательно, здесь все песни хорошие, но одна полный отвал, Сарит поёт, а кажется, что это ты поёшь, именно твоя душа кричит в этой песне.
Даже не буду тебе указывать, какая это песня, послушай, а потом мне скажешь, договорились?
— Наташок, нет вопросов, даже интересно…
Подруга уехала, а Вера тут же всунула кассету в магнитофон — действительно, все песни и звонкий голос певицы приятно ложились на душу.
Зазвучала очередная песня и Вера услышала:
— Шма Исраел, элогейну…
По коже девушки побежали мурашки и губы прошептали:
— Услышь Израиль, боже всемогущий…
Она всю ночь прокорпела над переводом и к утру уже подпевала на русском языке слова тронувшей её до глубины души песни:
Плач сердца
Как плачет сердце,
Только Богу слышно.
Укрылась боль
На дне моей души.
Скорблю о павшем,
Обращаясь к свыше…
Моя молитва —
Стон в ночной тиши.
Припев.
Услышь, Израиль!
Боже всемогущий!
Ты дал мне
Жизнь,
Любовь
Глаза сухи.
Плач сердца, душу рвущий.
И тишина.
Покоя только нет.
Услышь, Израиль!
Голос одинокий.
Дух укрепи.
От страха жить — спаси.
И кружат мысли —
Правда так жестока.
Душа кричит,
В ней не осталось сил.
Остановилось время.
Сердце плачет.
В коротком миге
Вижу жизнь свою.
От неизбежности
В молитве прячусь.
Надежда
Замирает
На краю.
Припев.
[4]
В среду двадцать третьего ноября, за неделю до операции Галя, Вера возвращалась в своём автомобиле с очередного заседания литературного салона и нечаянно, вместо магнитофона включила радио, и, услышала сообщение о страшном теракте, произошедшем на выезде из сектора Газа.
Легковой автомобиль, начинённый взрывчаткой, вместе с водителем врезался в автобус, перевозивший военных из базы на территорию Израиля.
По сообщению военных корреспондентов, в автобусе находились в основном солдатки, среди них есть многочисленные погибшие и раненые.
Сердце у Веры дрогнуло — в таком автобусе всегда доезжала до рейсового Наташа, и именно в среду она должна была выходить из базы на последний перед демобилизацией двухнедельный отпуск, и собиралась побыть рядом с Верой, во время всей процедуры, связанной с судьбоносной операцией Галя.
По дороге в общежитие Вера из каждого телефонного автомата звонила Оферу, то на работу, то на домашний телефон, но тот не отвечал.
Девушка с отчаянья позвонила на коммутатор его полицейского участка и здесь ей сообщили, что Офер Крумер срочно выехал в больницу «Сорока», в Беер-Шеву.
Вера резко развернула машину и понеслась в больницу.
Наташенька, милая моя подружка, не уходи от меня, я страшная эгоистка, я последняя сволочь, но умоляю тебя боже, пусть с ней будет всё хорошо, не допусти такого, что я потеряю свою лучшую подругу, она ведь такая хорошая, она мне дороже самой себя…