Теперь я знаю...
Шрифт:
Надо же, как сочинили! У Ивана Федосеевича есть карта звездного неба, как его видели древние греки. Там нарисовано: где у ковша ручка — у медведицы хвост!
Я сказал, это все враки, но интересно — как сказка. И попросил разрешения посмотреть карту. Иван Федосеевич обещал ее принести.
Майка точно про созвездия не знает. Вот рот раскроет от удивления, когда я ей расскажу!
Я спросил у Ивана Федосеевича, почему через созвездие Кассиопеи тянется какой-то туманный шарф.
Оказывается, это не шарф, а Млечный Путь, ну, молочный по-теперешнему.
Млечном
Еще я спросил, кто такая Кассиопея, но Иван Федосеевич посмотрел па часы и схватился за голову:
— Братец-кролик, да уже три часа ночи! Скоро рассвет. Марш в постель, а то мне от твоего папы будет та-акой нагоняй... Про Кассиопею в другой раз.
Я сказал, что нагоняй все равно будет, и еще немножечко можно послушать про Кассиопею.
Но Иван Федосеевич молча поднял меня, посадил па окно и ушел — хруп, хруп, хруп...
Я лег в постель и накрылся одеялом.
В голове у меня будто провода гудели.
Только я хотел подумать обо всем, что услышал и увидел, как уснул.
Вселенная — это весь окружающий нас бесконечный и вечный мир.
Звезды — самосветящиеся раскаленные газовые шары.
Звезды объединяются в огромные звездные скопления. Их называют галактиками.
Люди еще в древности заметили, что звезды на небе образуют причудливые фигуры.
Эти фигуры назвали созвездиями.
Созвездия — это группы звезд, которые мы видим с Земли.
На самом деле звезды одного и того же созвездия находятся друг от друга очень далеко.
Мой сон и древнегреческие мифы
Мне снилась древняя красавица. Рот у нее был как буква «М» вверх ногами. А вместо глаз — звезды. И вся она была закутана в белый шарф.
Красавица сильно мигала своими звездами и говорила, как в трубу: «Это я-а-а-а! Касси-о-пе-я-а-а!» Потом она собрала с неба маленькие звездочки и стала в меня кидать. Кинет и смеется: «Ха-а-ха-а-ха-ха- а-а!»
Звезды попадали мне в
Тогда я собрался с духом и закричал:
— Эй ты, Кассиопея, перестань кидаться звездами! — И проснулся.
Смотрю, уже совсем день. А на окне сидит Майка, вся в солнце, бросает в меня ракушки и хохочет:
— Ой, ой, умираю от смеха! Кто я? Кто? Почему Кассиопея?
Я совсем проснулся и сел в кровати. Ракушки так и посыпались с меня на пол.
— Кассиопея была древняя греческая богиня, — сказал я солидным голосом.
— Не было такой древней греческой богини, — противно запела Майка.
Я разозлился:
— Нет, была! Я сам видел! То есть не богиню, а звезды! Их назвали в ее честь, целое созвездие!
— Может, и назвали в честь Кассиопеи, — Майка говорила, будто ее от меня тошнит, — только Кассиопея была не древнегреческая богиня, а жена царя древней страны Эфиопии. А ты путаник-перепутаник!
Спорить было глупо. Я встал с постели, застелил ее пледом и начал собирать с полу ракушки. Майка все сидела на окне.
— А за что ты меня обозвал Кассиопеей? — спросила она так, будто на самом деле ей это неинтересно.
Не мог же я признаться, что Кассиопея мне во сне приснилась! Тогда Майка меня совсем засмеет.
— Подумаешь, обиделась, — пробурчал я. — Захотел и обозвал.
— Лучше бы уж Андромедой. — Майка вздохнула и спрыгнула с подоконника за окно. — Она была такая красивая...
— Андромеда тут ни при чем. — Я сделал вид, что Майка болтает ерунду. По правде, я о такой первый раз слышал.
Майка, конечно, сразу завелась:
— Как ни при чем? Кассиопея же старая, а Андромеда ее дочка. Хвастунья она, твоя Кассиопея! Выхвалялась перед всеми, что красивее ее нет на белом свете.
— Ну и что? — Я сделал вид, будто мне все равно.
— А вот то! (Теперь я знал, Майку не остановишь: все выложит, что знает про Андромеду.) Быстро объясняю. За это ее хвастовство боги разгневались и наслали на страну Эфиопию страшное чудовище — дракона. Он стал нападать на людей! Думаешь, приятно, когда тебя Кассиопеей обзывают?
— Как будто твоя Андромеда лучше, — на всякий случай буркнул я.
— Конечно, лучше! Ты что, древнегреческие мифы не читал? — Майка тарахтела, как пулемет. — Андромеда была красивая-прекрасивая, а царю пришлось отдать ее на съедение дракону.
— Ну и порядки были, — удивился я. — Как же царь согласился, ведь она его родная дочь!
— А что, лучше пусть дракон всех людей сожрет, да? — Майка сощурилась, как кошка. — Он же царь, ему народ дороже любимой дочки.
Нет, мне все это не нравилось. Я сказал, что царь просто шкуру свою спасал, потому что когда дракон всех сожрет, он и до царя доберется. Не станет дракон царя жалеть.
Майка не стала спорить. Я заметил: она никогда не спорит, если согласна, сразу уступает.
— А почему тебе на Андромеду хочется быть похожей? — спросил я. — Все равно ей помирать от дракона!