Теперь я знаю...
Шрифт:
Красношейка подождал, пока мы отойдем подальше, и снова за пашей спиной стал песню выщелкивать. Мы его долго слышали. А потом все затихло. Может, подруга прилетела?
Мне надоело вертеть головой но сторонам, и я стал смотреть в спину Ивану Федосеевичу. У него на спине рюкзак. А через плечо на ремне висит сетка. Из проволоки и в деревянной рамочке. Похожая сетка у бабушки есть, только круглая. Ситом называется. Бабушка через него просеивает муку, когда печет оладушки.
< image l:href="#"/>Я
— Потерпи, — говорит, — дойдем до упавшего дерева и устроим привал.
Я сказал, что не устал, а просто скучно идти.
Иван Федосеевич затылок почесал и говорит;
— А ты песню пой. Мы подпоем.
Я вспоминал-вспоминал песню, такую, чтобы под нее удобно было идти. Не вспомнил. И запел, что в голову полезло:
Через сито мы просеем!
Эх! С Иваном Федосеем!
Напечем оладушки!
Ой, гербар, гербарушки!
Майка остановилась и говорит:
— А вот и неправильно! Надо «с Иваном Федосеевичем».
Я сказал, тогда будет нескладно: «Через сито мы просеевичем», что ли?
Она подумала и говорит:
— Все равно дальше чепуха. Нет таких слов «гербар», «гербарушки». — И стала меня дразнить: — Нескладушки, неладушки, все Андрюшке по макушке!
А я тогда запел еще громче:
Ой, складушки! Ой, ладушки!
Гербарушки! Оладушки!
Иван Федосеевич сначала не вмешивался, а потом говорит:
— Нельзя так на природе кричать, всех зверей и птиц распугали. По-моему, Андрюша просто не знает, что такое гербарий. Объясни ему, и дело с концом.
Майка плечом сделала: мол, еще всякому объяснять! А меня заело, и я еще громче закричал:
— Да она сама не знает! А задается!
Иван Федосеевич крякнул, совсем как утка, — сердится, я сразу понял — и говорит:
— Не ссорьтесь, братцы-кролики, это нехорошо. Понимаешь, Андрюша, гербарий — это собрание засушенных растений. Их собирают, чтобы потом изучать. Понятно?
Я сказал, что понятно. А сам все равно чувствую, что Майка тоже про гербарий не знает. Вот хитрюга! Не знает, а хочет быть главнее меня.
Мы дошли до упавшего дерева и устроили привал: сели на дерево, а рюкзак и сетку привалили рядом. И попили воды из фляжки — Иван Федосеевич запасся.
Потом он показал, что сетка раскрывается па две половинки.
— На одну половинку, — говорит, — положим несколько листов газеты, а на них растения. Сверху прикроем другими газетами и другой половиной сетки зажмем. Затянем обе половинки веревкой — пусть растения сохнут.
Майка
Я скорей сорвал цветок, который рос у моих ног. Хотел, чтобы первый цветок был мой.
Иван Федосеевич опять крякнул и говорит:
— Так не пойдет! Без моего разрешения ничего не рвать. Если каждый по цветку зря сорвет, на Земле никаких цветов не останется.
— А почему вам можно? — спросил я.
— Потому,— говорит он, — что мне надо строго для науки.
— А у нас под Москвой, — говорю, — все можно рвать.
— И очень плохо, — сказал Иван Федосеевич. — Некоторых цветов совсем не стало. Нарвут букеты, цветы по дороге домой завянут — их и выбросят. Безобразие! Надеюсь, ты так никогда не будешь делать.
Я пообещал. А он достал из рюкзака лопаточку, аккуратно выкопал из земли цветок и стряхнул остатки земли.
— Смотрите, в земле сидел...
— Корень! — выпалила Майка.
— Верно! А вверх от корня что тянется?
— Стебель!
Опять Майка! Вот быстрая какая! Я про стебель тоже знал, только сказать не успел. И я скорей закричал, чтобы успеть вперед Майки:
— А дальше листики и цветок!
У Ивана Федосеевича вокруг глаз сбежались веселые морщинки.
— Молодцы! — говорит. — Грамотные помощники. А что за цветок, знаете?
Мы с Майкой заорали хором:
— Фиалка!
И мы все втроем стали смеяться. Сами не знаем почему. Я даже с бревна свалился, на котором сидел, так мне было весело.
< image l:href="#"/>Майка первая замолчала. И глаза сделала хитрые-прехитрые.
Иван Федосеевич посмотрел на нее и тоже перестал смеяться.
— Ты, — говорит, — о чем-то спросить хочешь? Не стесняйся, спрашивай.
— Меня интересует, — говорит Майка, будто по телевизору выступает, — вы про все цветы знаете, как они называются?
Иван Федосеевич почесал в затылке и говорит:
— Нет, не про все, конечно. Да про все и не надо знать. У меня есть такая книга — «Определитель растений». Увижу незнакомый цветок и ищу в книге его название.
— А в книге, — говорит Майка, — про все-все цветы написано?
— Почти про все, — отвечает Иван Федосеевич. — Кукушкину тамарку видишь? — Он показал на цветок, который как белая бабочка, только крылышка три. — Про нее написано, потому что ее кругом много. А есть растения, которые очень редко встречаются, и вполне возможно, что их никто не описал.
Майка сделала важные глаза:
— Я про вас догадалась. Вы будете знаменитым.
У Ивана Федосеевича опять от глаз побежали веселые морщинки.