Теперь я знаю...
Шрифт:
— Каньон, — сказал мне в ухо Иван Федосеевич.
По уступам в глубине каньона прыгала речка, вся в пене.
Неожиданно потемнело. Вертолет влетел в большую щель между горами.
Я испугался. Со всех сторон — только коричневые скалы. Где солнце? Вдруг летчик не увидит скалу и мы в нее врежемся? Я прижался к Ивану Федосеевичу.
Наконец вертолет вырвался на свет. Я увидел горы в снегу и от радости захлопал в ладоши.
Мы приземлились на ровной площадке и выпрыгнули из вертолета.
Иван Федосеевич взял за руку меня, а папа Майку. Летчик
Я сказал ей «здравствуйте», потому что в вертолете она не услышала, как я с ней поздоровался. Вероника Петровна улыбнулась, будто незнакомая, и кивнула мне. И сразу стала смотреть вниз с обрыва.
Я тоже посмотрел вниз и увидел долину. То тут, то там вспыхивали от солнца фонтаны воды: короткие и длинные, толщиной с телеграфный столб и тоненькие — струйками. Вокруг них дымился белый пар. Я догадался, что это и есть знаменитая долина гейзеров.
— Спускаемся! — сказал Иван Федосеевич. — В сторону от тропы — ни шагу. Можно провалиться или ошпариться.
Тропа была неудобная, уступами. Иван Федосеевич сказал, это русло высохшего ручья.
Мы шли медленно и останавливались, чтобы смотреть.
В долине я увидел много не то озер, не то больших луж. А вода в них — цветная: то как море, то как трава, то как осенние листья. Есть даже красные лужи и черные.
Вот здорово! Я всегда знал, что такое бывает. Только думал, что на другой планете.
По бокам тропы трава густая и высокая. А на дне долины травы мало, и она короткая.
— Идем строго по траве! — сказал Иван Федосеевич. — Раз трава растет, значит, вода на это место не попадает.
Мы остановились у белой глины. За ней была клякса синей глины, а сбоку — глина желтая! Я сразу догадался, почему вода в лужах разноцветная: от цвета глины на дне.
Вдруг под нами будто проехал поезд метро.
Из-за камней впереди нас с громким свистом вырвался пар.
Он столбом поднялся высоко вверх. А за ним выбился фонтан воды. Все выше, выше... И засверкал водяными перьями.
У меня даже шея заболела голову задирать — такой высокий и красивый фонтан.
— Этот гейзер так и называется «Фонтан», — сказал Иван Федосеевич. И повел нас ближе к нему, чтобы получше рассмотреть гейзериты — разноцветные каменистые натеки около гейзера.
Он объяснил, что в горячей воде гейзеров растворены минерал опал, разные соли и даже серебро. Когда гейзер перестает извергаться, вода уходит в жерло, а минерал и соли оседают вокруг и застывают. Так получаются гейзериты.
После каждого извержения кипятка гейзеритов нарастает все больше и больше. Есть конусы из них выше папы. А есть маленькие — с мой палец.
Около каждого фонтана гейзериты своего цвета: зеленые, розовые, желтые, серебристые...
Мне очень понравились гейзериты, похожие
— Это же, — говорит, — варварство! Неужели и вам надо объяснять, что гейзериты создавались тысячелетиями?! Если каждый отломает кусочек, скоро ничего не останется!
Вероника Петровна засмущалась.
— Извините, — говорит, — это варварство в нас так прочно сидит! Никак его не выживешь. Я больше не буду.
И стала разглядывать склоны долины. Я тоже стал разглядывать.
Вокруг нас были горы. Где в обрывах, где в кедровом стланике.
С одного обрыва падала речка — как белая веревка. Мимо медленно летела черная ворона.
Около нас на тропе я заметил желтую птичку. Она прыгала и трясла хвостиком.
— Трясогузка, — сказала Вероника Петровна. — Под Москвой они серые, пестренькие.
Летчик показал на бугорок у тропы, и я увидел зайца. Вероника Петровна топнула, земля под нами загудела и задрожала. Заяц смешно вспрыгнул и кинулся удирать. Доскакал до безопасного места, посмотрел на нас, сел и стал умывать мордочку сразу двумя лапками.
Пока мы разглядывали зайца, у нас за спиной что-то зашипело. Мы обернулись: из черной ямы выскочила струя воды и понеслась не вверх, а низко над землей.
— Гейзер «Печка» извергается! — сказал Иван Федосеевич. — Видите, его конец напоминает свод русской печки.
Я, не отпуская руки Ивана Федосеевича, пробрался к Майке. Она все время молчала и смотрела туда же, куда папа.
— Красиво, да? — сказал я.
— Лучше, чем в кино! — ответила Майка.
Летчик отошел от нас к большому камню. В его трещине бурлила вода, над ней поднимался пар. Летчик опустил в воду авоську и зацепил ее за камни.
— Не сварится! — сказала Майка. — Только картошку испортим.
— Туристы варят. — Летчик посмотрел на часы. — Через полчасика проверим.
Вокруг больших гейзеров было много маленьких фонтанчиков. Они булькали, выпрыгивали из лужиц, шипели паром.
Иван Федосеевич показал нам грязевой вулканчик. Совсем настоящий вулкан, только мне до пояса. И кратер есть — как стакан. В нем кипит жидкая каша из грязи.
— Вероника, — сказал папа, — вы же зоолог, расскажите, какие тут водятся звери.
— Среди такой красоты я не в силах думать о работе! — почему-то обиделась Вероника Петровна. — Посмотрите дома в научных справочниках. — И зачем-то полезла на зеленый бугорок.
— Плохой она зоолог, — зашипела Майка, как гейзер. — Кошку подбросила.
Мне стало стыдно: вдруг Вероника Петровна услышит, как Майка ее ругает? Уж лучше бы прямо в лицо сказала! А то получилось — за спиной. Хорошо, что началось извержение нового гейзера и все стали на него смотреть.