Теплица (сборник)
Шрифт:
– Да не верь, пожалуйста, кто тебе мешает.
– Буша передергивало от этого переливания из сита в решето, а потому он вздохнул с облегчением, когда Лэнни сердито отвернулся.
В разговор встрял один из «молотков»:
– Весь год работали, как проклятые, на «зелененькие», потом тренировки и все такое; вот прибыли сюда… И надо ж такое - до сих пор не верится, что мы - тут.
– И правильно не верится: практически нас тут нет, в этом измерении и времени. Вселенная - здесь, а мы - нет. В Странствиях Духа еще много такого, до чего пока не дойти своим умом.
–
– Может, ты нас нарисуешь?
– вставила Энн. Единственная реакция на род его занятий.
Буш заглянул ей в глаза и, как показалось ему, правильно расценил их выражение.
– Если вы будете мне интересны - пожалуйста. Ему было все равно, что ответят. Он разглядывал Энн,
которая отвела взгляд. Ему показалось, что он физически ощущает ее присутствие - здесь ни до чего не дотронешься, это верно; но ведь она была из его времени.
Кто-то все-таки решил ответить на давний вопрос о роде занятий:
– Мы все, кроме Энн и вот Джози, пробавлялись на Бристольской Станции временных исследований. Знаешь такую?
– Угу. Там мой группаж в фойе. Может, помните - при входе, с подвижными лопастями, называется «Траектория Прогресса».
– А, та самая адская штучка!
– Процедив, как сплюнув сквозь зубы, эту рецензию, Лэнни швырнул недокуренную сигарету в море. Она так и лежала на волнах (вернее, над волнами), помигивая, пока не погасла за недостатком кислорода.
– А мне нравится, - ввернул Пит.
– Похоже на пару будильников, которые врезались друг в друга по ночному времени и подают сигнал SOS!
– Он начал было хихикать, но его не поддержали.
– Нечего над собой смеяться - на это есть другие, - резко оборвал его Буш.
– А ты давай, крути педали, - неожиданно возник и рявкнул Лэнни.
– Тоска берет от твоих сахарных речей. Так что тикай, пока ноги на месте.
Буш не спеша поднялся с земли. Не много удовольствия получить взбучку - от кого бы то ни было; а все в этой шайке-лейке, исключая Лэнни, были как на подбор здоровяки.
– Если вам не нравятся мои темы для разговора, могли бы предложить собственные.
– Да ты нам уже вконец мозги сквасил. Один твой «вечно красный песчаник» чего стоит.
– Все, что я тогда сказал, - чистая правда.
– Буш указал на человека с окрашенными волосами, что стоял чуть поодаль.
– Спроси у него, у своей подруги… Все, что вы видите здесь, к две тысячи девяностому году спрессуется в несколько футов красного камня. Все: галька, рыбы, растения, солнечный и лунный свет, сам здешний прозрачный воздух - все вберет в себя красная глыба, кажущаяся мертвой. Если вы впервые об этом слышите, если вас не трогает поэзия всего этого - зачем же тогда годами копить деньги на Странствие сюда?
– Ничего такого я не говорил, не заедайся. Сказал только, что ты мне до чертиков надоел.
– Уж чего-чего, а относительно друг друга наши мысли совпали.
Оба зашли слишком далеко, чтобы
– Он говорит как художник, ведь правда?
– встряла толстушка Джози, обращаясь в основном к крашеноволосому человеку постарше..
– В том, что он сказал, и вправду что-то есть. Мы не замечаем здесь даже того, что постоянно перед глазами.
– Увидеть и познать чудо может каждый, - был ответ.
– Только многие этого боятся.
– Я хотела сказать: вот море, с которого все началось, а вот мы.
– Джози с трудом продиралась сквозь дебри абстрактных понятий, которые не так-то просто постичь с ее интеллектуальным багажом.
– Ну и вот. Стою я, смотрю на воды моря и никак не отделаюсь от мысли, что это - конец мира, а не его начало.
Буш с изумлением констатировал, что нечто подобное уже приходило ему в голову несколькими часами раньше. Просто замечательная идея; Буш подумал было, не переключиться ли ему с той девушки на эту. Все остальные насупились - попытались принять глубокомысленный вид. Лэнни вскочил в седло, дернул ногой стартер, и машина рванулась прочь.
То, что ни песчинка не шевельнулась под колесами, повергало в прах все физические законы. Их маленькую группку ограждала невидимая, но непреодолимая энтропическая стена. Четверо товарищей Лэнни тоже оседлали мотоциклы, и двое из девушек заняли места позади них. Ни слова не говоря, сорвались они с места к пустынной равнине, над которой птица-ночь уже простерла свое крыло. Темнело; прибрежный ветерок ерошил листья растительности. Буш остался на холме со Странником постарше, Джози и Энн.
– Вот вам и ужин, - мрачно подытожил он.
– Если кому-то не нравится мое общество - пожалуйста, я уйду. Я обосновался тут неподалеку.
– Он неопределенно махнул рукой, поглядывая в то же время на Энн.
– Не бери ты в голову, что там говорит Лэнни, - попыталась успокоить его Энн.
– Он человек настроения.
Буш подумал про себя, что не встречал еще такой фигуры; она была давненько не мыта, что правда, то правда, - но и это соображение не помогло ему унять внутреннюю дрожь. В энтропической изоляции до Странников не доходили звуки, запахи, ощущения внешнего мира. Другое дело - человек из Твоего собственного времени: тут все в порядке. Ну а эта девушка… Появилось даже полузабытое ощущение, вернее предвкушение, - такое случается, когда вдруг приглашают на банкет. И было что-то еще, смутное и непонятное, чему он, Буш, еще не подобрал названия.
– Ну вот, теперь все нелюбители серьезных разговоров нас оставили, присядем же и поговорим, - предложил тот, постарше. Конечно, может, рот его и всегда так кривился, но Буш интуитивно заключил, что над ним издеваются.
– Да нет, я, пожалуй, задержался дольше, чем следовало. Пойду.
К изумлению Буша, чернокрашеный незнакомец подошел и пожал ему руку.
– Странная вы публика.
– Буш передернул плечами и пошел вдоль берега к своему одинокому лагерю. Какая-то темная жуть приближалась со стороны моря, размахивая призрачными крыльями.