Терракотовый мальчик
Шрифт:
– Да, - отрезала она тоном, означающим прекращение дискуссии.
– И если ты такой умный, как тебе кажется, лучше помолчи, прежде чем скажешь что-нибудь, о чем потом по-настоящему пожалеешь.
Что, в самом деле, этот Рей Гудкинд о себе воображает? Болван! И почему она этого не замечает?
Там, где конкуренты гибли, оттесненные в сторону, их постройки зарастали кустарником и уходили под воду, «Курорт Гудкинда» умудрялся выживать. Истинно фольклорное собрание жизнерадостно
В главном корпусе, на стене напротив конторки администратора, висела красочная хроника. От основания в 21-м году до момента перехода отеля к Рею, «последовавшего за трагической смертью мистера Леонарда Гудкинда». Фотографии трех больших пожаров: август 33-го, июль 44-го и октябрь 68-го. Портреты надутых от гордости мужчин на фоне пойманных ими рыбин.
Перестроен. Заново профинансирован. Отремонтирован. Столько всего, что последняя инкарнация отеля Гудкиндов привела Рея и его «достойные восхищения уловители дыма и противопожарные системы» на обложку ежемесячника «Курортный менеджмент». ГУДКИНД - ВУНДЕРКИНД ОТЕЛЬНОГО БИЗНЕСА, трубил о нем августовский номер. Такой номер лежал у матери Орри на туалетном столике. Для Орри это была первая зацепка.
– И когда ты это прочитала?
– спросил он.
– Тогда, когда парень с обложки дал мне это в больнице.
– Ты знакома с этим вундеркиндом? Правда?
– Угу. Он был моим пациентом.
– И что с ним случилось?
– Аллергическая реакция.
– На что?
– На арахис.
– Арахис?
– Угу. Чуть не умер. Он был в очень тяжелом состоянии, когда его привезли.
– А теперь?
– Поправился. Кстати, у тебя будет возможность познакомиться с ним. Он скоро придет в гости.
– В гости? К кому?
– Ко мне… - ответила она, тут же неуверенно исправившись: - К нам.
После чего Орри убедился, ежемесячник «Курортный менеджмент» лежит на туалетном столике лицом вниз.
Чем упорнее Рей старался завоевать его, тем меньше Орри хотел оказаться завоеванным.
– Считай себя постояльцем, Орсон, - сказал он, бедра развязно покачиваются, от него исходит запах лосося, которого подавали на обед.
– Курорт в твоем распоряжении. До тех пор, пока ты подчиняешься правилам, конечно.
– Орри. Я же сказал, я Орри. Никто не называет меня Орсоном.
– Он подошел поближе к стойке с велосипедами, делая вид, будто его заинтересовал старенький синий «Schwinn».
– Я знаю. Но, помяни мои слова, когда ты подрастешь, тебе захочется чего-нибудь более солидного.
– Главная беда Рея заключается в том, что он знал все. Даже то, чего не знал.
– Так почему же вы не называете себя Реймондом?
Гудкинд захихикал, но веселье зависло в воздухе.
– Что ж, тут ты меня подловил, правда, меня зовут Рейборн, сынок.
– Я вам не
– Я не это имел в виду. Ты же понимаешь.
– Он примиряюще протянул костлявую ладонь. Ну, Орс? Мир?
Орс? Чушь! Что-то новенькое. Орри выкатил велосипед.
– Мне пора.
Рей убрал руку в карман.
– Полагаю, к парикмахеру? Ты несколько зарос. Орри сделал вид, что не слышит.
– Я не придаю значения твоим словам, сынок, мы станем с тобой друзьями. Вот увидишь.
Орри вышел на протоптанную дорожку и забрался в седло, пробормотав:
– А орешков арахисовых не хочешь?
И не оглядываясь, закрутил педали по направлению к мини-гольфу «Форт Бампоу».
За третью лунку давали пять очков. «КОШМАР ВИГВАМА ТИКОНДЕРОГА». Если попасть точно в центр, из крыши вигвама пойдет дым, почти наверняка удар в одно касание. Но стоит смазать чуть вправо или влево, и мяч погибнет на гравиевом «рафе».
Орри ударил. Мячик стукнулся о стенку вигвама и отрикошетил к его ногам.
За спиной кто-то захихикал, но он не обернулся. Играть самому с собой и без того нелегко.
Он снова ударил. Мячик покатился вверх по наклонной плоскости, обессилел на полпути и безжизненно скатился обратно.
Хихиканье стало громче. Но он отказывался замечать его.
Еще попытка. Мячик отпрыгнул влево, с грохотом упал в лунку, прокатился через вигвам и оказался на «рафе».
– Ясно, почему ты играешь один. Иначе позора не оберешься! Он развернулся к своим мучителям, зная, что это они, те девчонки, которых он видел в первый день. Расплывшийся гном в дурацких очках и с огромными зубами. Вблизи даже хуже. И длинноногая, симпатичная девчонка. Вблизи даже лучше.
– Ты отвратительно играешь, - заявила гномиха с явным презрением, словно ее мнение должно было стать для него откровением. Говорит пискляво и в нос. Кастрат с сенным насморком. Он не смог определить ее возраст. Может, двенадцать, может, двадцать, может, бог знает сколько.
Он огрызнулся, используя запал, оставшийся после беседы с Реем:
– Подумаешь! Я же в первый раз, дай мне время. А ты сама-то чего так задаешься?
– А вот чего!
– фыркнула она, мяч подкатился к метке.
– Покажи-ка ему, Кит!
– воскликнула блондинка. Кит ему показала.
Из крыши вигвама повалил дым.
– Обычно это удар в одно касание, - заявила она, закатывая мяч в лунку.
– Но сегодня, кажется, не мой день.
– Ладно, я сражен, - заявил он, изо всех сил стараясь не ощущать себя сраженным. Он подошел к четвертой лунке. «ОХОТНИК НА ОЛЕНЕЙ». Понадеялся, что гном поймет намек и отвяжется.
– Не бери в голову, - с улыбкой посоветовала блондинка. Орри передернул плечами, сомневаясь, искренне ли ее сочувствие. Он опустился на колени, от зелени рябило в глазах.