Терракотовый мальчик
Шрифт:
Он пожал плечами, впившись глазами в муравья, который спустился по ставню и теперь бежал по подоконнику.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Орри, но папу не вернуть. Ты это знаешь. Нам нужно как-то устраиваться в жизни, Орри. Жить прошлым нехорошо для нас обоих.
Он придвинулся к окну и невидяще уставился на улицу.
– Рей просил меня выйти за него замуж, Орри. Он не двигался. Не сводил глаз с муравья.
– Я приняла его предложение. Нет сил взглянуть на нее.
– Но я навсегда останусь твоей матерью, Орри, что бы ни случилось. Если я люблю
Муравей метнулся в одну сторону, и Орри придавил его большим пальцем, прежде чем тот успел метнуться в другую.
Этим вечером в столовой было «Бинго», но Орри не пошел.
– Я просто не могу смотреть на них, когда они вместе, - объяснил он Тесс.
Она попробовала его переубедить:
– Это, конечно, не мое дело, Орри. Но Гудкинды, в самом деле, хорошие люди. Все в городе так считают.
– Он не нравится мне, Тесс. Я старался, честно. Но он мне никак не нравится. Он не мой отец. Он никогда не сможет стать моим отцом.
– Да, но есть и обратная сторона, Орри.
– Она провела пальцами по его лицу.
– Нам не придется прощаться, когда лето кончится. Ты останешься здесь.
– Рей все равно не на нашей стороне. Он иногда говорит такое, Тесс…
– Я ему не нравлюсь, да?
Желтая лунная дорожка пересекала поверхность озера. Он греб, пока они не оказались в полной темноте, и шум с берега стал далеким и едва различимым, тогда он втащил весла в лодку. Они дрейфовали, лежа рядом, звездное небо сливалось с озером, и они были единственным пятном на его поверхности.
Прошло немало времени, прежде чем она заговорила:
– Если ты в самом деле так его ненавидишь, Орри, есть выход.
– Лодка покачнулась, когда она шагнула на корму.
– С Реем может что-нибудь приключиться.
Он подтянулся и сел на скамейку на носу. Руки обнимают колени, бейсболист, готовый ловить каждое поданное ей слово.
Она внимательно посмотрела на него: наморщенный лоб, предательски вздымающаяся грудь. Она начала говорить, не дав ночи сильнее сжать их в своих объятиях, и ее рассказ не был похож на те рассказы, которыми матери утешают напуганных детей.
– «Форт Бампоу» - это место, где определяется будущее людей, хорошее или плохое. А по цветам, которые видит Кит, можно узнать, какое именно это будущее.
– Что-то вроде перекрестка?
– Точно.
– Горловой нервный смешок.
– Но только Кит называет это «станциями судьбы».
Она опустила руку в воду и оглядела озеро, словно кто-то здесь мог их подслушивать.
– Но у нас их совсем немного. Вот почему большинство из нас идет по жизни, не испытывая ничего плохого. В других местах, в Индии, Китае, «станции судьбы» повсюду, говорит Кит. У родников, в пагодах - везде, где собираются люди. Вот почему у них все время происходят какие-то бедствия, за один раз может погибнуть миллион человек.
– Откуда она это знает?
– спросил он, в его голосе явственно звучало недоверие.
– Не знаю, - отрезала она, мгновенно разъяряясь от его скептицизма.
–
Он боялся, что его вывернет наизнанку, что он перевернет лодку.
– Площадки для гольфа и «Макдональдсы»!
– Он сотрясался с головы до пят, силясь перебороть смех.
– Ты меня разыгрываешь, да? Это ее предки рассказали ей такую чушь?
– «Как Тесс может быть такой легковерной? И насколько, по ее мнению, легковерен я?»
– Нет, ее родители ничего не знают. Они ни во что не вмешиваются, только если происходит что-то по-настоящему важное и Кит нужно их присутствие. То, что Кит знает, она просто знает.
– Значит, она посмотрит на Рея и узнает, случится ли с ним что-нибудь?
Тесс серьезно кивнула.
– Но цвета она видит только в «Бампоу».
– А если она увидит, что ничего не должно произойти?
– Нет, тут дело в другом, Орри.
– Она снова оглядела озеро, словно еще раз обдумывая то, что делает.
– Цвет людей меняется все время, иногда от лунки к лунке. Единственный цвет, который имеет значение, тот, с которым ты покидаешь «Форт».
– Но она сказала, я терракотовый. Что, мой цвет не меняется?
– Красно-коричневая у тебя только аура, а все остальное меняется. Кит следит, чтобы ты уходил с безопасным цветом. Я попросила ее.
– Безопасный цвет? Нет, это уж слишком, Тесс…
– Хуже всего белый. Он означает, что нехорошее произойдет совсем скоро. Оттенки синего лучше всего. Особенно лавандовый. За него меня любит Кит. С синими не случается ничего недоброго. А есть промежуточные цвета. Мандариновый. Амарантовый. Кит знает больше цветов, чем живет народу в Китае.
– Значит, если я приведу Рея в «Форт»…
– Тогда останется лишь проследить, чтобы он вышел… в нужный момент.
– А потом?
– Не знаю. Кит никогда не знает точно. Только то, что кое-что произойдет.
– Это безумие.
– Но это правда, Орри. Кит знала про твоего отца. А пару лет назад, когда отец Рея, папаша Гудкинд, играл с друзьями из «Ротари-клаб» в «Форте», он вышел белый. Кит сказала: долго он не протянет, - и через несколько дней он утонул. Вот так. Она не знала, что он утонет, но знала, что умрет.
Орри глотнул, с шумом втянул в себя воздух.
– Я ненавижу Рея, но не настолько, Господи.
– Он снова глотнул и вдохнул.
– Я не желаю ему смерти, не хочу.
– Тогда, может, тебе нужно, чтобы он ушел с одним из промежуточных цветов?
– Да. Какой-нибудь такой, чтобы он держался подальше от нас с мамой. Так будет лучше.
Кит отнеслась к этому без восторга.
– Ты ему все рассказала, Тесс? Все?
– Ему нужна помощь. Он никому не расскажет. Он обещал. Орри закивал с чистосердечным видом.