Территория нелюбви
Шрифт:
— Все планировалось по-другому, — бормочет над моей головой Рябинин, вцепившись ладонями в мои плечи. Это, наверное, чтобы я не вырвалась.
— Очевидно, что-то пошло не так, Пал Ильич… — я резко выпутываюсь из захвата и, сбросив туфли, шагаю на холодный каменный бортик. — Даже не пытайтесь меня остановить, — бросаю через плечо.
— Поостерегусь, — усмехается мне в спину Рябинин.
Ну, пошла!
Одновременно со мной в воду прыгают четверо крепких молодцов в костюмах. Оу, вот даже как! Я оглядываюсь на Рябинина, но тот невинно пожимает плечами, типа
9.10
Бодрящий конкурс, однако. Вода не сказать чтоб слишком ледяная, но холодный ветер с лихвой компенсирует острые ощущения. Мышцы сводит, зубы стучат, и голова почему-то трясётся. Лишь на мгновение я жалею о своей выходке, но там, через несколько метров, вожделенный приз, и никаких сомнений, что ждёт он именно меня.
— Уважаемые участники! Мужчины! Рыцари! — горланит Гарик в невесть откуда взявшийся мегафон. — Среди вас хрупкая девушка! Призываю расчистить дорогу для юной леди и не создавать волну! Будьте джентльменами!
Да какие там джентльмены — приматы обезумевшие!
Несколько подмоченных бойцов всё же оглянулись на меня и, не обнаружив ничего выдающегося, вернулись в бой. Вот шла бы здесь обнажённая Алекс — другое дело, а тощая и посиневшая от холода малолетка никого не впечатляет.
Зато мужики в костюмах прут, как терминаторы — может, у них непромокаемый прикид? До бойни они добираются раньше меня, чему я несказанно рада. Я же не спешу приближаться — типа просто проплываю мимо. Похоже, у непромокаемых пиджаков особые указания — участников не обижать, но протоптать для меня коридор. Ага, наивные дяденьки — их там только и ждали.
Чёрт, а можно уже как-то быстрее мне помогать? У меня даже глаза замёрзли!
И вот окоченевшими глазами я наблюдаю, как один из костюмов пошёл ко дну — печалька. Но ждать больше некуда — иду в "морской бой". Заледеневшие уши ловят сигналы от группы поддержки: «Айка! Айка!» Правда, не все такие оптимистичные — надрывный возглас Стефании призывает срочно вернуться. И почему-то совсем близко гудит знакомый голос: «Давай, мелкая, шевелись!» Позади меня раздаётся всплеск, и я шевелю непослушной головой… Новобрачный при полном параде гребёт следом — на груди цветок, на морде — ярость. Ускоряюсь.
— Извините, — стучу по голой спине крайнего охотника за ключами, — позвольте мне пройти.
Оторопевший мужик послушно посторонился, но потерял бдительность и тут же получил в морду от соперника.
— Извините, — я проводила сочувственным взглядом поверженного бойца и осторожно двинулась дальше. — Простите, пожалуйста, разрешите, я пройду…
Пиджаки уже изрядно потрёпаны, но дело своё знают — трое стоят насмерть, один — насмерть плавает.
И вот он, жёсткий стебель одуванчика, лишь руку протянуть…
— Скрипка, твою ж мать! Даже не мечтай! — это мой одноклассник Шумов. — Мужики, не пускайте девку, эта мартышка за минуту взлетит наверх.
— Ошибаешься, Шум, — лепечут мои одеревеневшие губы и всё громче стучат онемевшие зубы.
— Ей и полминуты хватит, свали на хрен, Шум, — заканчивает вместо меня пока ещё бодрый
А ведь Шумов сегодня пришёл пожелать счастья молодым…
Об этом я размышляю, уже взбираясь на одуванчик. Кто-то дважды попытался ухватить меня за ноги, но пиджаки не дремлют. Молодцы! Я тоже. Правда, ноги мои ни хрена не чувствуют, ветер пробирает до костей, но загребущие руки работают с жадным энтузиазмом. Спасибо, Ли! Спасибо, Кирилл Андреевич, да пребудет с тобой тропическое счастье!
Фу-ух! Готово!
Я сжимаю в ладони ключ. Я тоже молодец! И мне спасибо!
Спуститься сил нет, а упрямства — ещё на парочку подъёмов и спусков. Но внизу раздаётся отборный мат и начинается настоящее рубище. Теперь мочат пиджаков и… Вадика. Телепаясь на холодном ветру, я наблюдаю, как с разных сторон в бассейн прыгают свежие «непромокаемые» пиджаки… Как взбирается на бортик взволнованная Алекс, но ей не позволяют нырнуть… Как плачет навзрыд Стефания, а мама танцует эротично-победный танец… И как спокойно и неподвижно курит Рябинин, взирая на свадебный переполох.
Слышу, как горланит Гарик, но почти не разбираю слов… Сжимая в зубах колечко от ключа и царапая ладони, бессильно сползаю по трубе и покидаю проклятый одуванчик, падая в чьи-то заботливые руки.
9.11
Кажется, на какое-то время я всё же выпала из реальности…
Нет, я не потеряла сознание и чувствую, как из холодных и мокрых объятий попадаю в горячие и крепкие. Меня куда-то несут… Надеюсь, это будет тёплое место. И сейчас, в мужских руках, я пытаюсь отыскать в себе тот самый колючий озноб, возникающий при чужих прикосновениях, неприятное жжение в груди, пульсацию в висках… Озноб нашёлся. Оно и неудивительно — околела я, как ледяная сосулька. Но тем сильнее я нуждаюсь в тепле этих сильных рук и льну к ним, прислушиваюсь к чужому учащённому дыханию, с наслаждением втягиваю запах… Такой… очень мужской запах — древесный с примесью бергамота и табака. Мне хочется продлить эти непривычные ощущения и совсем не хочется открывать глаза. А придётся…
— Что Вы натворили, Павел Ильич? — нервничает Алекс. — Повеселились? И как оно?
— Она что, бе-без с-сознания? А она очнётся? — горько всхлипывает Стеф.
— Дайте я заберу у неё ключи, а то потеряет, — это, конечно, заботливая мамочка.
— Ага, щ-щас! — я крепче сжимаю в ладони драгоценный ключ, распахиваю глаза и встречаю смеющийся карий взгляд.
Так и знала, что это Рябинин. Но, пока не видела, мне было намного уютнее. Теперь же мне не очень комфортно, и я начинаю активно ёрзать в его руках. Рябинин сжимает меня сильнее и усмехается.
— Не дёргайся, русалка, а то свяжу.
— Любите пожёстче, дядя Паша? — мой голос сильно осип и звучит не так язвительно, как задумывалось. Рябинин вздыхает и закатывает глаза.
— Айка, ты как, где болит? — рядом подпрыгивает Алекс. — Павел Ильич, нам нужен обогреватель и ещё… одеяло, наверное…
— И водочки, да побольше! — веселится Рябинин. — Аль, ты Вадимом лучше займись, а то этот придурок в туфлях занырнул.
— Ну, спасибо, — подаёт голос Вадик, — хоть кто-то обо мне вспомнил… и то недобрым словом.