Территория нелюбви
Шрифт:
Мои нунчаки, как стремительные молнии, разрезают воздух… Я контролирую дыхание и наращиваю темп…
— Это кто там шастает по двору, а?
Увлечённая тренировкой, я не сразу понимаю, откуда доносится этот скрипучий противный голос.
— Эй, а ну брысь отсель, пока я не позвонила куда следует! Ишь!..
Это позади меня, за ограждением. Я складываю своё оружие, цепляю на лицо улыбку «для клиентов» и разворачиваюсь к незваным гостям. Хм… к гостье!
Мне срочно нужен забор. Двухметровый!
Старая
— Здорово, шаболда! — Ричард со своей рябины вежливо приветствует старуху.
— Чего сказала-то?.. — нахмурилась она, глядя на меня.
— Говорю, здравствуйте! Погода хорошая!.. — я предостерегающе зыркнула на Ричи, памятуя, что он терпеть не может, когда с ним не здороваются.
Не стерпел и сейчас…
— Шалава! — добавил он и отправил бабку по маршруту, уже наверняка ею забытому. Мне же осталось лишь улыбаться.
И вот тут-то она и поняла, что дело нечисто, и заозиралась по сторонам. А Ричарда будто прорвало — он вдруг решил освежить себе память и выдал весь русский могучий, что в своё время успела вложить в него Бабаня. Надо сказать, преподавала она доходчиво — и детям за партой, и ворону на суку.
Старуха, когда разглядела, кто её благословляет, чуть богу душу не отдала. Какая уж тут тренировка? Пришлось извиняться за пернатого оратора, а потом забалтывать соседку и удовлетворять её неуёмное любопытство, пуская в ход профессиональные чары. В душе я, конечно, солидарна с Ричи, но враги среди новых соседей мне пока не нужны. Пока я не отгородилась от них.
Под пристальным наблюдением старухи и градом её вопросов я выгрузила из багажника контейнеры с саженцами и садовый инвентарь.
— Поздновато сажать задумали! — квакнула карга.
Да пошла ты, специалистка!
— А ты что это, никак сама рулишь? — последовал очередной и очень негодующий окрик. — Да куда ж родители смотрят?! Тебе годов-то сколько, соплюха?
Настроение работать напрочь пропало. А сорвусь сейчас на бабку, и Ричард мигом подключится. И капец старушенции! Игнорируя её возмущённые комментарии, я закрутила проволочкой калитку, прыгнула в машину и рванула с пробуксовкой, беспощадно обстреляв соседку гравием из-под колёс. Врубила музыку погромче, чтобы не слушать напутственные проклятия, и — домой! Ричи нагнал меня только за поворотом. Притормозив, я открыла ему дверцу и не сдержалась:
— Козёл ты, Ричард!
— Шалава!
Вот и поговорили!
10.8
А дома… Сизый туман! И не продохнуть!
Врываюсь в кухню — над горящей конфоркой чернеет некогда белая кастрюля с каким-то опасным содержимым, а рядом за столом сидит Стешка в весёленькой пижамке, уткнувшись носом
— Стеф, у тебя тампоны в ноздрях? — рявкаю на неё, выключив плиту и распахивая настежь окно.
— Ой, а чем это так воняет? — она поднимает на меня испуганные и слезящиеся от гари глаза.
— Твоим кулинарным шедевром, надо полагать!
— П-правда? Ой, прости, Айчик… А я… хотела тебе к-кашку рисовую сварить…
К-кашка и вышла!
— А-а, так вот, что там за вкуснятина!
— Ай, я не хотела… — лепечет несчастным голоском.
— Понятное дело! — пытаюсь говорить спокойно.
— А я, представляешь… отвлеклась всего на минутку… А тут так интересно!.. Ты знаешь, что если крыс пощекотать, они могут смеяться?
— В нашем доме уже не смогут!
— П-почему?
— Угорели все на хрен!
Шлёпая босиком по полу, в кухню вбежала мама в ночной рубашке.
— А что тут за пожарище? — прогундосила она, зажав пальцами нос.
— Твой завтрак, мам, — приветственно машу ей рукой. — С добрым утром!
— Неудивительно, — фыркает она, — у тебя всегда руки росли из задницы.
Стешка мгновенно встрепенулась от такой несправедливости и попыталась объяснить маме, как всё было на самом деле, но я уже мчусь по зову дверного звонка. Наверняка соседи всполошились…
— Айка, твою мать, ты весь дом спалить решила? — брызгая слюной, орет алкаш Пузиков из соседней квартиры.
Вот чьё добро надо срочно спасать! Продавленный топчан, телогрейку и сотню пустых бутылок. Я молча захлопываю дверь перед его носом и возвращаюсь к моей семье.
— Ай, ты не займёшь мне деньжат? — вопрошает мама уже благостным тоном, не забывая прикрывать нос ладонью. — Шурочке ведь надо цветы купить, а у меня не хватает…
А у тебя всю жизнь не хватает!
Я знаю, что это безвозмездный заём, но мама уже кривит губы и начинает ныть, что в день рождения единственного сыночка она не может быть рядом с ним. Жалостливая Стеф её утешает, однако мне обсасывать эту тему совсем не хочется, и я спешу поднять маме настроение, пообещав отсыпать денег. Действует мгновенно, она даже плакать забыла.
— А странно, почему Шурка не захотела праздновать в ресторане или у Павлика дома? — рассуждает мама.
Хм, у Павлика!
— Но у них же с Вадиком своя квартира, — напоминает Стеф.
— Да где там, в этой двушке, развернуться?!
Я не успеваю спросить, на сколько комнат мама собирается разворачиваться, потому что в дверь снова звонят. Ну, если опять Пузиков — дам в пятак!
Алекс врывается в квартиру взъерошенная, раскрасневшаяся, с лихорадочно блестящими глазами и смотрит на меня так, что мне немедленно хочется прикрыть свой пятачок.
— Спасибо за верного коня, Айка! — выпаливает она ломаным голосом и, нервно хохотнув, добавляет: — А ты ведь всё знала!