Территория нелюбви
Шрифт:
А потом я запуталась… В желаниях… в выборе… в запахах…
Но об этом я не могла поговорить с Кириллом Андреевичем. Ни с кем не могла, даже с Ричардом. Даже думать об этом не хотела! Но всё равно думала.
А месяц назад, когда я сменила аватарку, Кирилл Андреевич поинтересовался, моё ли это фото. Хм, ну такое себе фото… На нём рыжие кудри Алекс полностью скрывали её веснушчатое лицо. Я могла бы и не отвечать на этот вопрос, мы так договорились, но я честно призналась, что это фотография моей сестры.
«А почему не твоя?» — последовал очередной
Потому что я — Айка, которую ты ни видеть, ни слышать не хочешь.
Но вместо этого я ответила, что мне нравятся рыжие кудри. И это тоже было честно.
«А у тебя какие волосы?» — Вот же пристал!
И я ответила, что рыжие, но не вьющиеся. Не знаю… не понимаю, зачем я соврала. Мы ведь договорились, чтобы без вранья. А я как будто предала, нарушила наш устав. Глупость, конечно… А меня это мучает. Я даже решила признаться, но Кирилл Андреевич сказал, что ему очень нравятся рыжие волосы. Так я и осталась рыжей. Назло его блондинке. Но зачем? Разве это честно?
И правильно ли я выбрала?
— Айка, шаболда! — заорал Ричи, выдергивая меня из задумчивости. Оказывается, я успела замёрзнуть.
Я зябко поёжилась, ещё раз взглянула на сообщение, на фото… и написала ответ: «Это очень красиво!» Скупо, конечно, вышло… Зато правда!
— На выход, Ричи! Погнали домой.
Уже в машине раздался телефонный звонок от Стефании. По Ричарду, наверное, заскучала. Она как раз по вечерам проводит с ним занятия по культуре речи. Но ещё час назад, не заходя домой, я высвистела с балкона терпеливо ожидающего меня друга, и мы отправились проверять, что же наши трудяги успели наработать за сегодняшний день в доме.
— Айчик, а т-ты где? — тихо и испуганно прошептала Стеф в трубку.
— Что-то случилось? — спрашиваю почему-то тоже шёпотом.
— Нет-нет, — торопливо заверяет, не повышая голоса, и уже жалобно: — А ты с-скоро п-приедешь?
— Уже еду, — и, едва заведя двигатель, я действительно срываюсь с места. — Стеш, а почему ты шепчешь? Ты что, с мамой поссорилась?
— Мамы нет, она ушла на с-свидание… к дяде П-паше.
О как! Вода камень точит?
— Так ты одна дома? — недоумённо спрашиваю и тут же ощущаю, как по шее и затылку пробегает мороз. — А почему тогда шепчешь?
— Со мной Алька и она п-просила тебе не звонить, но… Ай, я не знаю, что с-с ней делать, она п-пьяная.
Алекс?! Я сильнее давлю на газ, а Стешка лепечет ещё тише:
— Ай, она маму п-послала…
— Куда? — брякнула я от неожиданности.
— На т-три буквы, — взволнованно шепчет сестрёнка.
На СУК, что ли?.. Рябиновый…
11.5
Вот ведь грёбаная Санта Барбара!
Перед распахнутыми створками платяного шкафа, покачиваясь, стоит Алекс и мелко подрагивающими пальцами раскладывает и развешивает
Стешка нервно грызёт кулак и смотрит на меня умоляющим взглядом.
— Айка, привет! — подчёркнуто задорным тоном встретила меня Алекс и, громко икнув, продолжила с неуместным весельем напевать трагическую историю.
Несмотря на улыбку сестры, я отчётливо понимаю, что повода для веселья нет, а её пение — самый верный признак нарастающей истерики.
— А что здесь происходит, Аль? — я хмуро киваю на большой, пестреющий своим нутром чемодан у её ног.
— Разве не видишь? — хихикает Алекс. — У нас происходит возвращение блудной дурной сестры. А вы не рады?
— Очень рады, Алечка! — спешит заверить Стешка и поглядывает на меня. — Правда, Ай?
Я с готовностью киваю и догадываюсь, что сейчас надо бы выдать что-то позитивное и жизнеутверждающее…
— Добро пожаловать домой! — сдержанно приветствую старшенькую.
— Спасибо, сестрёнка, — кланяется Алекс. — Жизнь, оказывается, удивительная штука!..
Хм, может, мне тоже напиться?!
— Девочки, а давайте по чайку? — лепечет Стефания.
— С коньячком! — радостно подхватила идею Алекс и жестом фокусника извлекла из дамской сумочки пузатую и сильно початую бутыль. — Та-да-ам! У нас отличный повод для праздника! Угадайте, какой!
— Кажется, ты уже в одно лицо отметила воссоединение семьи, — недовольно ворчу. Мне неприятно видеть сестру такой пьяной.
— А не только это! — Алекс машет указательным пальцем перед моим носом. — Вспомни, Айка, о чём гласит закон сохранения материи, а? Если тело куда-то прибыло… То — что-о?..
— То пусть ложится и спит, — отрезаю я и разворачиваюсь к выходу.
— Ах ты маленькая злая незнайка! — бросает мне в спину Алекс. — Тебе совсем неинтересно? А так ведь проще, да? Ничего не знать, ничего не чувствовать! Отгородиться от всех, словно забитый мышонок в норке! Маленькая бедная Айка!
Неправда… я чувствую…
Невольно прижимаю ладонь к своей груди, где так гулко и часто бьётся сердце… и что-то ещё… царапает изнутри — щекотно и жарко.
— Сердечко потеряла? — смеётся Алекс.
Нет, оно здесь, под моей ладонью…
— Аль, ты чего? — хнычет Стешка. — Н-не надо так…
Я выхожу из комнаты, подгоняемая голосом Алекс:
— Только ты не мышонок, ты робот! — Вот и Вадик так говорил… — Заводная железная мышь! Ты же не умеешь ни любить, ни ненавидеть! — Я не помню такую Алекс и тем сильнее мне хочется придавить Вадика. А я полагаю, есть за что. — Тебе же похрен на нас! Ты делаешь, как надо… как в программе заложено!