Территория нелюбви
Шрифт:
— Он за тебя испугался, дура! Потому что, не зная брода, не следует пихать свой нос в чужие семейные разборки.
— Ну, не даром же её нос на семерых рос! — я ещё не оставляю надежду на её урок. — Да, Мила?
— Жена дебила, — тихо бормочет Алекс.
И в этот момент Ричард, устав прислушиваться и страдая от невнимания, раскатисто и громко выдал длинную и кучерявую тираду. Гости дрогнули, а мама многозначительно выпучила на сына глаза:
— Понял, да? Это то, о чём я тебе говорила.
— Ни хрена себе! — присвистнул рыжий хрен. — А весело у вас тут!
— Кто это? —
12.8
Вот же рыжая напасть — в гости он прикатил!..
И ладно мама — у неё сейчас, кроме этой квартиры, вариантов ноль. Но Сашке-то чего не хватает? Ему же папа квартиру в Киеве купил. И пусть жильё пока в стадии зародыша, у брата ведь есть, где жить, да и финансами он подогрет нормально. А эта его… носатая курица, ей-то что надо? Судя по брендовым тряпкам, не похоже, чтобы она слишком нуждалась. И, будто вторя моим мыслям, из коридора звучит звонко и заносчиво: «Я знаю права Алекса! Мой отец, между прочим, известный адвокат!»
Во как — права у них! Похоже, плохи дела у знаменитых адвокатов, раз уж их отпрыски не гнушаются промышлять рэкетом.
Скандал за моей дверью не прекращается. Силы не равны — двое против троих. Только я не желаю принимать участие в этом балагане. Что они делят? Не многовато ли охотников на один маленький, с годами потрёпанный и несовременный теремок?
— Да пусть они подавятся этим наследством! Хоть бабку Валю притащат на подмогу, чтоб и мама заодно взбодрилась. Жлобы!.. Правда, Ричи? — запрокидываю голову, чтобы разглядеть реакцию ворона, сидящего на подлокотнике дивана.
Ричард меня не слышит, он распушил перья и беспокойно крутит головой — ему не нравится шум в квартире. И мне тоже.
— Успокойся, очень скоро будет готово наше гнёздышко, и уж оттуда никто нас не выкурит. Правда? — щекочу пальцами его чёрную шелковистую грудку.
— Правда, — включается он в беседу и начинает взволнованно что-то рассказывать мне на своём птичьем вперемешку с грубой бранью.
— А в августе, когда мне уже стукнет восемнадцать, я обязательно выкрою дней пять… Нет — целую неделю! И мы рванём с тобой к морю. Ты же хочешь на море, Ричи? А что, закадришь там блондинистую чайку…м-м? И оторвёмся с тобой по полной, да?
Но вместо ответа Ричарда из коридора звенит истеричный мамин голос:
— …Но не в городской же квартире держать эту тварь!
Сама ты тварь!
— Ты не волнуйся, это не оскорбительное слово, — спешу успокоить Ричи, старательно абстрагируясь от маминого голоса. — Вообще-то, все мы божьи твари… И я тоже, и девчонки, и живность всякая… И мама…
Хотя она вряд ли божья…
В отличие от Стешки, меня не особенно умиляют представители фауны — ну звери и звери. Я отношусь к ним, как к людям, только другой расы и признаю их право на свободу.
— Ричи, я не понимаю, почему люди считают себя вправе уничижительно обращаться с животными?
— Правильно! — мрачно подтверждает Ричард, поддерживая диалог.
— Нет! — настойчиво возражаю. — Это как если бы на Землю вдруг напали огромные многорукие инопланетяне с какими-нибудь невероятными способностями… ну, телепатическими, например… и сверхмощным оружием. И что бы мы, люди, смогли противопоставить этим монстрам? Вот именно — только характер и зубы. Так и для вас люди — это жестокие и опасные монстры. Правильно?
— Правильно!
— То-то же. Может, беда в том, что вы плохо понимаете наш язык? Но ведь мы тоже вас не понимаем… Значит, не такие уж мы и умные… А в пищевой цепочке почему-то занимаем верхнюю ступень. А знаешь, я думаю, всё вы понимаете… Да, Ричи? Ты же всегда чувствуешь, когда мне плохо… А вот мама — нет.
Что даёт нам родство крови? Тепло, защиту?.. Нет. Оно предоставляет законное право разорить твоё гнездо, превращая близких людей в алчных стервятников. Лишь родство душ имеет значение.
В телефоне тихо пиликает сообщение, и, даже не заглядывая, я знаю, что это Кирилл. Кирилл Андреевич. И уже бог знает какое непрочитанное сообщение.
Не сегодня.
— Ты, Ричард, мой самый близкий родственник, — я ловко сцапываю не успевшего удрать ворона и крепко прижимаю к своей груди. — Теперь только ты…
За дверью раздаётся какой-то грохот, неуместный смех рыжего придурка и испуганный визг мамы:
— Не смей ему звонить, дура! Не вздумай, Шурка! Я же только вам… Ой, сучка, Пашка же меня убьё-от!
12.9
Рябинин звонит весь день, а я весь день работаю. И чем дольше он звонит, тем сильнее я занята. Девчонки тоже трезвонят постоянно. Вчера, судя по истеричным причитаниям мамы, Алекс позвонила-таки Пал Ильичу. Вот и выясняли бы у него сразу, кому и за что он платит, а я сыта этим бредом. В спасительный сон я провалилась очень вовремя, так и не узнав, чем завершились вечерние прения.
А рано утром на меня обрушилась Стешка. Порхала за мной по пятам и щебетала, что с кем бы у меня не приключились отношения, я всё равно останусь их любимой Айкой. А я кивала в ответ. Кажется, они меня так и не услышали.
Теперь обе донимают меня звонками, и всё время по какой-то ерунде — «Айчик, а что ты хочешь на ужин?» «Ай, а ты во сколько сегодня приедешь?» «А ты не знаешь, где у нас молоток?» Знать бы, что искомый предмет опустится на рыжую голову «наследничка», накупила бы с запасом. Вызовы девчонок я всё же не смогла игнорировать, но, благо, мне есть на что сослаться.
Сейчас в моих руках самый приятный и благодарный пациент. Работать с таким телом одно удовольствие. Этот парень не отнимает мои силы, не кряхтит и не подвывает… Уже двадцать минут он улыбается мне, и я не могу сдержать ответной улыбки.