Террор Бешеного
Шрифт:
— Константин! — бодро представился он, обхватывая ее тонкую талию.
— А меня Гелей зовут, — смущенно отозвалась девушка.
— Гелей? — переспросил он с улыбкой.
— Так меня зовут друзья, а по паспорту — Ангелина.
— Вы действительно похожи на ангела. — Он подхватил ее и закружил под звуки венского вальса…
В том же году они отпраздновали свадьбу. Справляли в курсантской столовой академии. Было много его друзей-курсантов и ее подруг из Института имени Плеханова. Через год они почти одновременно получили дипломы, причем оба — красные, а еще через год у них родился сын Александр. Долгие годы у них была дружная
Веселый и компанейский, он писал песни, которые исполнял в кругу друзей под аккомпанемент гитары. Его очень любили женщины, уважали друзья, и все были уверены в его блестящем будущем. Скорее всего, так оно и вышло бы, если бы судьба не столкнула его с ситуацией, в которой он никак не мог поступить иначе.
Однажды, возвращаясь со службы, в полумраке подземного перехода он увидел, как двое пьяных мужчин грабят пожилую женщину. Как потом выяснилось, у нее и было-то девять рублей восемьдесят четыре копейки.
Александр был в гражданском — форму он носил только на службе. Не предполагая, что эти пьяницы способны на нечто серьезное, он попытался воззвать к их совести и неожиданно почувствовал укол прямо в сердце. Без лишних слов подонок ткнул его заточкой и попал точно в его доброе сердце, которое любило всех людей…
На похороны собралось столько народу, что можно было подумать — хоронят какую-то знаменитость. А хоронили Сашу Богомолова — просто очень хорошего человека-Горе родителей, особенно матери, души не чаявшей в своем сыне, было столь безутешным, что долгие годы они даже и в мыслях не представляли себе, как заведут другого ребенка. А когда постепенно горе утихло, было уже поздно делать новую попытку…
При первом знакомстве с Савелием сердце Ангелины Сергеевны встрепенулось от волнения: он так напомнил ей сына, что с тех пор она всегда трогательно относилась к Савелию и нежно называла его «мой сынок»…
И теперь, когда Савелия внесли в дом неподвижным и в беспамятстве, она едва не упала в обморок,, но взяла себя в руки, приготовила Савелию уютное ложе и часами сидела возле него, нашептывая какие-то нежные слова. Это продолжалось дня два, пока она не связалась с профессором Добробитовым из Института Склифосовского. Исполняя предписания профессора, Ангелина Сергеевна старалась не беспокоить Савелия без особой надобности, в буквальном смысле зажав в кулак свою материнскую нежность. Впрочем, продолжала терзать профессора.
«Нам удалось нейтрализовать введенный ему транквилизатор, и его жизни уже ничего не угрожает, — отвечал профессор на ее многочисленные вопросы, но в его голосе слышалась определенная тревога. — Однако это новый, неизвестный, во всяком случае мне, транквилизатор, еще не изученный на практике. — Добробитов глубоко вздохнул. — Как он действует на головной и спинной мозг человека, а значит, и на двигательные функции его конечностей, — пока неизвестно. К сожалению, нам остается только три вещи… — Он сделал паузу и, четко выговаривая каждое слово, добавил: — Ждать, ждать и еще раз ждать! Скажу откровенно, я впервые сталкиваюсь с таким широким спектром воздействия медицинского препарата на человека. Почему-то, чисто интуитивно, я возлагаю большую надежду на странное влияние атмосферного давления на этот транквилизатор, от которого, как стало известно, наш больной не только приходил в себя, но и активно двигался. Это вселяет определенный оптимизм, и потому сейчас я усиленно провожу исследования. А пока уверен в одном: вашему гостю нужны только три лекарства: покой, сон и еще раз покой!..»
Однако вернемся к нашему герою…
Савелий, не найдя ответов на свои вопросы, ни с кем не хотел общаться. Почему-то он был уверен, что должен САМ продраться сквозь запутанные дебри своей памяти. Почему САМ? Этот вопрос не нуждался в ответе, как аксиома, которую нужно принимать без каких-либо доказательств.
Углубляясь в воспоминания, Савелий с интересом перелистывал страницы своей жизни, как бы заново знакомясь с самим собой и переживая по-новому перипетии давно минувших дней. Чем глубже забирался он в свое прошлое, тем тревожнее становилось на душе.
Что за странная машина? Кто эти люди, сидящие рядом с ним? Какой-то мужчина с красивым благородным лицом? Какая у него странная военная форма… А кто эта очаровательная белокурая женщина с обворожительной улыбкой? Чего это она ему все время нашептывает на ухо? И как же ласково называет его: «Савушка», «мой котеночек», «мой цветочек аленький», «моя радость»… Господи! Это же мама! Его мама! Такая нежная, любимая…
Мамочка, родная, прости, что не сразу узнал тебя! Какая же ты красивая у меня! Какая у тебя чудная улыбка! Но почему мне так грустно? Почему так тревожно на душе и почему так невыносимо больно щемит сердце? Мама! Мамочка! Зачем ты бросаешь меня? Мне больно, мамочка-а-а!
Савелию казалось, что он совсем еще маленький и сидит у мамы на коленях. Они куда-то едут в красивой большой машине… Память вернула и название — «эмка». Все вокруг так радостно и красиво, что хочется все время улыбаться. Улыбаться небу синему, цветочку лесному, деревьям большим… И маленький Савушка счастливо смеется.
Казалось, это счастье продлится вечно… Вечно!.. И вдруг его мама, такая красивая, такая любящая, с такими нежными и теплыми руками, неожиданно отталкивает его этими руками, и он летит, летит… Ему страшно и кажется, что его полет длится очень и очень долго… И вдруг удар, страшная боль в руке…
— Мама! Мамочка! Где ты, мамочка? Мне больно! Больно! А-а-а!
– горько всхлипывает он.
Какие-то незнакомые люди подхватывают его на руки…
— Больно мне! Тетенька, больно мне! Я к маме хочу! Мама! Родненькая! Мамочка! — выкрикивал Савушка, рыдая во весь детский голосочек.
Какой же он маленький, несчастный, и ручка у него сломана, и боль нестерпимая. Но кто это там, недалеко от горящей машины? Боже мой, это же мама, моя мамочка! Зачем вы закрываете ее лицо платком? Зачем? И словно откуда-то сверху безнадежный мужской голос:
— Ей уже ничем нельзя помочь: поздно! Медицина, к сожалению, здесь совершенно бессильна.
Савелий, то ли тот — маленький, то ли тот, что лежит сейчас на даче Богомолова, изо всех сил пытается позвать свою мать, поговорить с ней… Наконец это ему удается: белокурая женщина услышала его, повернулась на его зов, протянула ему навстречу свои нежные руки… Казалось, еще мгновение — и их руки встретятся, передадут друг другу свою нежность, свою теплоту, свою любовь, но… Налетел внезапно шквалистый ветер, подхватил их тела, закружил в небесной синеве и разбросал в разные стороны…