Теряя невинность. Автобиография
Шрифт:
– Знаете, мне надо быть на телестудии, – ответил я упавшим голосом.
– Она будет так рада вас видеть. Для нее это будет целым событием. – сказал он. – Быстро выпьем по чашке чая и все.
– Хорошо, это было бы прекрасно, – ответил я, тем самым обрекая себя на ужасное опоздание.
Машина свернула в боковую улочку.
– Знаете что, – сказал таксист, – я все-таки включу свою запись. Чтобы просто показать.
Как только такси остановилось у маленького домика, пошла запись, и е первых тактов я услышал знакомые звуки барабанных ударов. Через динамики донеслись слова:«Я могу это почувствовать, выходя на улицу сегодня вечером… »
Таксист вышел и открыл мою дверцу. Это был Фил Коллинз.
Накануне я
Несмотря на то, что мы получили lb30 млн. от размещения акций на фондовой бирже, скоро выяснилось, что это было неправильное решение. Через несколько недель после ноябрьского размещения акций в отношении нашего инвестиционного банкира в Morgan Grenfell Роджера Силига началось разбирательство, инициированное Департаментом труда и промышленности. Расследовалась его роль во взятии компанией Guinness под свой контроль и управление компании Distillers, которое произошло в январе. Роджер вышел из состава Morgan Grenfell, и хотя его дело в итоге развалилось, карьере пришел конец. Я начал терять веру в Сити и те обременительные официальные требования, которые нам предъявляли.
Во-первых, Сити настоял, чтобы virgin назначила нескольких директоров, не являющихся сотрудниками компании. Нам порекомендовали сэра Фила Хэрриса. Это был человек, выбившийся из низов и сделавший состояние на продаже ковров. Мы также назначили Коба Стенхэма, который был финансовым директором Unilever и к тому же уважаемым банкиром. Я находил трудновыполнимым соблюдение всех формальностей, на принятии которых настаивал Сити. Саймон и Кен имели обыкновение обсуждать со мной те группы, с которыми считали нужным подписать контракт, а затем работали с ними сами. Собрания членов правления Virgin всегда были в высшей степени неформальными мероприятиями. Мы встречались на «Дуанде». в моем доме на Оксфорд Гарденс или когда проводили вместе выходные. В моем представлении, наш бизнес не подходил для строго регламентированною расписания собрании. Мы должны были принимать решения быстро, без подготовки. Если бы нам пришлось ждать четыре недели до следующего собрания членов правления, чтобы уполномочить Саймона подписать контракт с UB40. мы, вероятно, потеряли бы эту группу.
У меня также были разногласия с Доном, больше всего по поводу дивидендов. Я не хотел следовать английской традиции и выплачивать большие дивиденды. Мне больше импонировали американская и японская традиции, когда компания во главу угла ставит реинвестирование своей прибыли, чтобы укрепить позиции и повысить рыночную стоимость акций. Высокие дивиденды означали потерю денег, которым лучше было бы найти применение внутри Virgin. Мне казалось, что сторонние держатели акций доверили свои деньги Virgin для того, чтобы мы обеспечили их рост, а не для того, чтобы мы вернули им 5% от тех же денег, которые будут обложены налогом как доход и моментально потеряют 40% своей стоимости.
Возможно, подобный аргумент кажется незначительным, но он иллюстрирует общую потерю контроля, пережитую мной. Большинство людей полагает, что владение 50% открытого акционерного общества – это ключ к контролю над ним. И хотя теоретически это так, на практике ты в очень большой степей и теряешь контроль, к примеру, из-за необходимости назначать директоров, не являющихся сотрудниками компании, а в целом – тратишь время на то, чтобы угодить Сити. До этого я всегда был уверен в решениях, которые мы принимали, но сейчас virgin являлась открытым акционерным обществом, и я начал терять веру в себя. Стало трудно принимать быстрые решения, и я задавался вопросом: неужели каждое решение должно быть формально утверждено и запротоколировано на собрании членов правления? Во многих отношениях 1987 год, когда мы были открытой компанией, оказался для Virgin самым неудачным в творческом плане. Мы потратили, но меньшей мере, половину своего времени на поездки в Сити, чтобы объяснять, что мы намерены делать для финансирования менеджеров, консультантов по финансовым вопросам и PR-фирмы Сити, вместо того чтобы взяться и сделать это.
К тому же я чувствовал ответственность за людей, инвестировавших деньги в Virgin, приобретя ее акции. Фил Коллинз, Майк Олдфилд и Брайэн Ферри приобрели акции, Питер и Сэрис, мои соседи и близкие друзья на Милл Энд вложили часть своих сбережений в Virgin, моя семья, кузины и множество людей, встретившихся мне на дорогах жизни, – все они купили акции. Тревор Аббот занял у меня lb250 тыс., чтобы купить акции Virgin, и хотя он управлялся с цифрами даже лучше меня, я все-таки чувствовал ответственность за возможное падение акций.
Я бы ничего не имел против, если бы аналитики Сити были правы, оценивая, что в компании Virgin делается плохо или уровень компетентности ее менеджмента. Меня начало выводить из себя другое. Вне зависимости от того, как и сколько раз Саймон, Кен и я пытались объяснить, что 30% нашего дохода составляют выплаты от ранее выпущенных записей, и даже если не удастся выпустить новую пластинку, к нам все равно будут поступать деньги, или что 40% прибыли, заработанной во Франции, получены за счет французских певцов, а не за счет Боя Джорджа или Фила Коллинза, обеспечивавших нас стабильным местным доходом, – Сити продолжал упрощенно трактовать систему работы Virgin. Аналитики по-прежнему полагали, что virgin полностью зависела от меня и Боя Джорджа. Саймон и Кен начали проигрывать записи UB40. the human league и simple minds на совещаниях аналитиков, но это не производило никакого впечатления. Акции virgin, сначала продававшиеся за 140 пенсов, вскоре упали до 120 за штуку. Доверие, которое люди в очереди, артисты и персонал Virgin проявили ко мне, потратив свои собственные деньги на покупку акций Virgin, стало слишком тяготить меня.
На протяжении 1987 года стоимость акций Virgin вернулась на прежний уровень, достигнув примерно 140 пенсов за штуку, но не поднялась выше. Мы начали использовать деньги, полученные от продажи акций, для осуществления двух инвестиционных проектов. Первый был нацелен на создание полноправной дочерней компании Virgin в Америке, второй – на компанию Thorn EMI с целью ее последующего приобретения. Создание Virgin Records American Inc. было недешевым предприятием. Мы учли те сложности, с которыми столкнулись раньше, и на этот раз не поскупились. В 1987 году мы сумели выпустить в Америке четыре сингла, вошедших в лучшую двадцатку, и один «золотой» альбом. Несмотря на то, что в 1987 году virgin america была убыточной, мы рассматривали ее как долгосрочный инвестиционный проект и были уверены, что в итоге подучим намного больше денег, имея собственную фирму звукозаписи, чем продавая американским компаниям лицензии на выпуск пластинок наших лучших артистов.
Вторую трудную задачу – поглощение Thorn EMI – надо было решать осторожно. Мы чувствовали, что руководство EMI было довольно вялое, и что невероятный каталог выпущенных ею альбомов, включавший записи Beatles, мог бы быть использован намного прибыльнее. Вся thorn emi group оценивалась примерно в lb750 млн., что троекратно превышало стоимость компании Virgin. В конце концов, я подумал, что лучше всего пойти поговорить с сэром Колином Саутгейтом, управляющим директором Thorn EMI, и спросить его, не хочет ли он продать нам EMI Music.
– Не пойти ли нам с тобой? – спросили Саймон и Кен.
– Это может быть слишком, – ответил я. – Я просочусь к нему, поговорю с глазу на глаз, а потом, если он заинтересуется, мы можем пойти вместе.
Я позвонил сэру Колину и договорился о встрече в его офисе на Манчестер Сквер. Меня направили на верхний этаж и пригласили войти в комнату. Там царило молчание. По меньшей мере, двадцать лиц без малейшей тени улыбки были обращены ко мне. Люди сидели по одну сторону стола, плечом к плечу, в костюмах в тонкую полоску, образуя непробиваемую стену. Сэр Колин пожал мне руку и посмотрел через мое плечо, нет ли там еще кого-нибудь.