Теща в подарок
Шрифт:
Самое же удивительное, граничащее с фантастикой событие заключалось в том, что землекопы Ситечкин и Прохорчук, опытные, проверенные сотрудники с большим стажем, отказались от денег, которые заплатили им родственники одного из умерших, больше того, пожертвовали значительные суммы в недавно основанный Фонд сохранения памятников старых городских кладбищ.
И особенную штуку отмочил кладбищенский сторож Иван Охломонович Кузовков. Нанюхавшись бесплатного кокаина, он не стал попусту терять время. Твердыми шагами с каменным
Когда случившийся не к месту капитан Ананасов выразил свое недоверие словам сторожа, тот, недолго думая разобрал свою руку, как это делал артист Шварценеггер, и показал милиционерам, что внутри не кости, а серебристый металл. Охломоныч порывался еще отвинтить голову, но все отделение убедило его, что такие суровые доказательства не требуются, что сторожу и так верят. Охломоныч требовал, чтобы его арестовали, мотивируя свою просьбу тем, что полюбил нашу планету и не хочет причинять вред ее симпатичным обитателям.
Сторожа заперли в камере, а сотрудники отделения милиции послали стажера Сеточкина за пятью бутылками водки, чтобы срочно снять стресс. За таким занятием и застало их совершенно некстати появившееся начальство. Выслушав подробный рассказ капитана Ананасова, начальство нахмурилось и хотело было уже вызывать транспорт из психиатрической больницы. Однако дело застопорилось, потому что из психиатрической ответили, что в наличии только одна машина, а автобуса для перевозки сразу десяти человек у них нету.
Пока разбирались, поступили сообщения о странных событиях на кладбище. Кто-то идентифицировал белый порошок, как наркотик.
Дело слегка прояснилось. Начальство решило, что Охломоныч не только сам надышался какой-то дрянью, но и пропитался ею настолько, что сумел навести глюки на все отделение милиции. Сторожа выпустили к вечеру и велели приступать к работе, капитану Ананасову объявили очередной выговор.
Возвратившись домой, Леня первым вошел в квартиру и поежился:
— Лолка, почему у нас дома такой арктический холод? Ты что — решила заняться здоровым образом жизни и начала с закаливания?
Аскольд этого явно не одобрит…
— Ленечка, я оставила форточку открытой, призналась Лола. — С тех пор, как пропал Перришон, плотно закрывать окна все равно бесполезно.. — и она горестно вздохнула.
— Полундр-ра! — раздался вдруг откуда-то сверху удивительно знакомый голос. — Пр-ри-вет, р-ребята!
— Перринька! радостно воскликнула Лола и бросилась к вешалке, на которой горделиво восседал блудный попугай. — Перринька, ты вернулся!
— В очер-редь! — хриплым голосом завопил попугай. — Пр-ротечки, пр-ротечки! В очер-редь! Квар-ртплата!
— Перри, где ты был? — удивилась Лола. У тебя явно расширился словарный запас! Где ты такого нахватался?
— Судя по словам, которые он употребляет, наш попугай побывал в жилконторе, — предположил Маркиз.
— Жилконтор-ра! радостно подхватил Перришон. — Вечер-рний пр-рием! В очер-редь! Пр-ротечка! Всем спр-равки, спр-равки!
— Мы тебе конечно очень рады, — заметил Леня. — Но если ты не прекратишь этот концерт, придется запереть тебя в клетку и накрыть платком! Слушать такое в собственном доме я не намерен!
— Ой, боюсь, боюсь, боюсь! — испуганно забормотал Перришон, перелетая на шкаф.
Там он почувствовал себя в безопасности и снова заорал хриплым пиратским голосом:
— Кар-раул! Пр-роизвол! Пр-ритеснения! Репр-рессии!
Покой в квартире удалось восстановить только ценой пакета со смесью орехов и сухофруктов.
На следующее утро Лола столкнулась на лестничной площадке с соседкой Маргаритой Степановной, хозяйкой ангорского хомяка Персика. У соседки был такой удивленный и растерянный вид, что вежливая Лола поинтересовалась состоянием ее здоровья.
— Да здоровье-то у меня в порядке, — проговорила Маргарита Степановна, обрадовавшись возможности поговорить. — Только, Олечка, какие-то странные вещи происходят в нашей жилконторе…
— А что такое?
— Прихожу вчера к ним за справкой, отстояла, как обычно, очередь, сами понимаете, без этого никак, а наша паспортистка, Анна Иоанна, вдруг громко так говорит: «Отвали от попугая ср-рочно!»
При этом Маргарита Степановна так похоже изобразила интонацию Перришона, что Лола едва не расхохоталась и, чтобы скрыть смех, сделала вид, что громко закашлялась.
— Вы простужены, Олечка? — забеспокоилась соседка. — В такую погоду надо теплее одеваться… Да, так вот, я ее переспросила что вы говорите? А она, Анна Иоанна, откашлялась и как завопит: «Перри — птица дорогая, отвали от попугая! Кар-раул! Р-разбой!»
Ну, я, понятное дело, поскорее ушла, без справки, и теперь не знаю — к чему бы это?
— Думаю, Маргарита Степановна, к перемене погоды! — очень серьезно проговорила Лола и пошла по своим делам.
Вениамин как всегда открыл дверь своим ключом и прислушался. В квартире стояла гробовая тишина. Это было странно, потому что теща в это время всегда смотрела свой любимый сериал, и телевизор орал так, что было слышно на лестнице. Может, заснула? В последнее время она стала часто спать днем. Но тогда был бы слышен мощный храп, спать тихо Софья Сигизмундовна не умела.