Тесные комнаты
Шрифт:
Сидней ворвался в заднюю дверь дома и перевернул весь комод вверх дном. Минуты уходили, а нужного флакона так нигде и не было. Но вот, за тяжелой стопкой пожелтевших от времени кружевных полотенец Сидней заметил то что искал. Он хмуро изучил склянку, а затем снял колпачок и принюхался. Запах ударил такой, что он отдернулся, подавляя позыв рвоты. Сидней достал из раковины стакан, решив взять его с собой, но потом подумал, что раненному удобней будет пить из прямо флакона, и отставил в сторону.
Рой был без сознания: все его тело покрылось
Сидней первым глотнул из флакона, закашлялся, однако сдержал тошноту. Потом, привел Роя в чувства и заставил его сделать несколько глотков, хотя после первых же двух того вырвало. Однако Рой предпринял новою попытку, и со второго раза с жадностью выпил содержимое, ничего не извергнув наружу. Сидней опустил взгляд и посмотрел на член Роя, свисавший среди складок плоти почти багрового цвета: он тоже истекал кровью как будто и в него забили гвоздь, а тестикулы Роя, от природы внушительных размеров, теперь, казалось, уменьшились и сжались сообразно боли и глубине ран, нанесенных его рукам и ногам.
– Я сейчас вытащу остальные, Рой... Слышишь, дружище... Остались последние, так что ты потерпи... Рой?
От двери раздались ужасные, нечеловеческие крики. В грушевых деревьях, что росли неподалеку, вьюрки и певчие воробьи подняли отчаянную кутерьму, и, взмывая в небо небольшими стайками, понеслись на запад в сторону лесу, а лошади во второй от амбара конюшне подняли ржание и забили копытами в стенки своих стойл.
После того как последние гвозди были вынуты, Рой, подобно молодому дереву, что валится на неосторожного дровосека, упал Сиднею на руки.
Под его весом они оба зашатались и рухнули на землю, где оказались лицом к лицу с Браеном МакФи, сидевшим с широко раскрытыми глазами, хотя теперь стало видно, что это скорее два черных провала, и прочие следы разложения на его лице тоже наглядно выступили в лучах утреннего солнца.
Однако он по-прежнему смотрелся прекрасным и юным, и, как показалось Сиднею, был очень похож на персонажа с цветных иллюстраций их семейной библии, Ионафана или Авессалома.
Рой отхаркнул кровью, обильно окропив Сиднею ладони и руки, но тот едва обратил на это внимание, поскольку был всецело поглощен Браеном.
Затем Сидней встал с земли, поднял Роя на руки и бережно понес его ко входу в дом с кухни, однако там он поскользнулся, и, не выпустив раненного, упал вместе с ним: в результате они оба остались лежать на толстом шерстяном коврике, привалившись друг другу так тесно, что казалось стали едины и телом и ранами.
Сидней не без труда вновь поднялся на ноги и отнес Роя наверх, хотя лестница в его доме была, пожалуй, даже выше и шире, чем в особняке Ирен Уэйзи. Наверху он замешкался, в какую комнату пойти. В итоге выбрал большую, хотя на самом деле Рой спал в маленькой комнатке в конце холла.
Сидней уложил точильщика ножниц на кровать. В соседней ванной
Там он омыл раненного со всей заботой и умением, которым он овладел за месяцы ухода за Гаретом. Однако во время всех этих бережных процедур Рой ни разу не открыл глаз.
– Похоже, штуковина в том флаконе - дедуля всех болеутоляющих, потому что я как будто в небесах летаю, хотя я, считай, ничего не выпил по сравнению с тобой.
Сидней немного помолчал, не сводя глаз со спящего.
– Слышишь меня, Рой?
Он вновь проверил ему пульс и больше не выпускал его руки из своих ладоней.
– Конечно слышу, - отозвался Рой, но голос его звучал так, словно доносился снизу, с первого этажа.
– Я знаю все, что ты делал и делаешь... я все знаю...
– Это хорошо.
– Думаешь?
– Рой открыл глаза и устремил взгляд на Де Лейкса.
– Зачем ты заставил меня это сделать, Рой?
– спросил Сидней, стальной хваткой сжав ему руку.
– Зачем ты сам меня до этого довел?
– слабо и измученно отозвался тот.
– Выбираешь слова побольней, Рой... Что ж, давай, твое право. Говори что хочешь, если тебе так лучше. Я заслужил. Я заслужил такого, о, даже придумать не могу. У меня в голове все кувырком, Рой, я уже не знаю, кто я такой...
– А разве когда-то было иначе?
– Что иначе? У меня мысли разлетаются не пойми куда... Знал я раньше, кто я такой?... О, не знаю.
Из груди у Сиднея вырвались скорбные, жалобные звуки - так лошади иногда вторят крику хозяина.
– Мы всегда получаем желаемое, но только когда уже слишком поздно, - сказал ему Рой, перебирая пальцами волосы Сиднея, нежно отделяя густые пряди, располагая их от так, то эдак и гладя его по голове.
– Мало помалу каждый обретает что хотел.
– Но зачем тебе было нужно, чтобы Браен увидел тебя прибитым, - пробормотал Сидней так тихо, словно не хотел, чтобы точильщик ножниц расслышал этих слов.
Внезапно Рой яростным рывком отвернулся и его снова вырвало кровью.
Сидней терпеливо и сонно вытер кровавые потеки и отправился в ванную слить тазик и набрать чистой воды.
Сидней стал очень спокоен. Он неотрывно смотрел на грудь Роя. Ему подумалось, что грудные мышцы у раненого были совсем как у олимпийского спортсмена-бегуна. На его груди можно было не только найти каждый мускул, который был виден так же отчетливо, как на рисунке в школьном атласе анатомии, но и, казалось, изучить вены, артерии и даже кости до самого их мозга
Он склонился над Роем и принялся целовать его снова и снова.
Раненый приоткрыл веки и потупил взгляд на Сиднея.
– Слишком поздно, Сидней - сказал он, не сводя глаз с человека, сжимавшего его в объятиях.