Тест
Шрифт:
— Тебе бы поспать, — сказала Терри.
Он старался, но не мог. Он лежал, глядя в темный потолок, пытался отыскать ответ и не находил его.
Будильник прозвенел в шесть. Лэс вставал не раньше восьми, но он хотел проводить отца. Он выбрался из постели, тихо оделся, стараясь не разбудить Терри.
Но она все равно проснулась и поглядела на него, не отрывая головы от подушки. Секунду спустя она приподнялась на локте и устремила на него сонный взгляд.
— Я встану и приготовлю
— Не надо. Лучше поспи еще.
— Ты не хочешь, чтобы я вставала?
— Не беспокойся, дорогая. Я хочу, чтобы ты отдохнула.
Она снова легла и отвернулась, так что Лэс не видел ее лица. Она сама не знала, почему начала вдруг беззвучно плакать — из-за того ли, что он не хотел, чтобы она виделась с его отцом, из-за теста ли. Но она не могла остановиться. Все, что она могла, — держать себя в руках, пока не закрылась дверь спальни.
А потом плечи ее задрожали и рыдание вырвалось наружу из-за той плотины, которую она возвела внутри себя.
Дверь в комнату отца была открыта, когда Лэс проходил мимо. Он заглянул в проем и увидел, что Том сидит на постели и, наклонившись, зашнуровывает черные ботинки, Лэс увидел, как дрожат скрюченные пальцы.
— Все в порядке, папа?
Отец с удивлением посмотрел на него.
— Куда это ты собрался в такую рань?
— Я подумал, не позавтракать ли с тобой вместе.
Мгновение они молча смотрели друг на друга. Потом отец снова склонился к ботинкам.
— В этом нет необходимости, — услышал Лэс голос старика.
— Ну, наверное, я все равно позавтракаю, — сказал он и развернулся, чтобы отец не успел возразить.
— Да… Лэсли.
Лэс повернулся обратно.
— Надеюсь, ты не забыл захватить свои часы, — сказал отец. — Я сегодня же отнесу их к часовщику и найду приличное… приличное стекло вместо того, что разбилось.
— Папа, это просто старые часы. Они не стоят ни гроша.
Отец медленно покивал, выставив перед собой дрожащую руку, словно отгораживаясь от аргументов.
— Тем не менее, — проговорил он медленно, — я собирался…
— Хорошо, папа, хорошо. Я оставлю их на кухонном столе.
Отец замолк и мгновение смотрел на него пустым взглядом.
Затем, словно подчиняясь порыву, а вовсе не потому, что успел о них позабыть, он снова склонился над ботинками.
Лэс постоял секунду, глядя на седые волосы отца, на худые дрожащие пальцы. После чего ушел.
Часы все еще лежали в столовой. Лэс взял их и отнес на кухонный стол. Старик, должно быть, напоминал себе о часах всю ночь, подумал он. Иначе он ни за что бы о них не вспомнил.
Лэс налил свежей воды в кофемашину и нажал несколько кнопок на электрогриле, заказав две
Примерно через пятнадцать минут пришел отец, в темно-синем костюме, в начищенных до блеска ботинках, с отполированными ногтями, со старательно уложенными волосами. Он выглядел очень опрятным и очень старым, когда подошел к кофемашине и заглянул внутрь.
— Сядь, папа. Я тебе налью.
— Я сам могу. Сиди, где сидишь.
Лэс сумел улыбнуться.
— Я готовлю нам яичницу с беконом, — сказал он.
— Я не голоден, — отозвался отец.
— Но тебе нужно позавтракать как следует, папа.
— Я никогда не завтракаю плотно, — сказал отец чопорно, все еще глядя на кофейник. — Не верю в пользу обильного завтрака. Только желудок перегружать.
Лэс на секунду закрыл глаза, и у него на лице появилось выражение безнадежного отчаяния. «Ну какого черта я вставал? — досадовал он сам на себя, — Мы только и делаем, что спорим».
Нет. Он почувствовал, как весь напрягается. Нет, он должен быть бодрым во что бы то ни стало.
— Хорошо спал, папа?
— Конечно хорошо. Я всегда прекрасно сплю. Прекрасно. Неужели ты думал, что я не усну из-за…
Он внезапно замолк и с обвиняющим видом повернулся к Лэсу.
— А где те часы? — требовательно спросил отец.
Лэс устало вздохнул и протянул ему часы. Отец подошел подпрыгивающей походкой, забрал часы, мгновение посмотрел на них, поджав старческие губы.
— Паршивая работа. Паршивая. — Он осторожно убрал часы во внутренний карман пиджака. — Подыщу тебе приличное стекло. Такое, которое не разобьется.
Лэс кивнул.
— Отлично, пап.
Кофе был готов, и Том налил им по чашке. Лэс встал и выключил электрогриль. Он тоже уже не хотел яичницы с беконом.
Лэс сидел за столом напротив сурово смотрящего отца и ощущал, как горячий кофе струйками вливается в горло. Вкус был чудовищный, но в это утро не нашлось бы ничего, что показалось бы ему вкусным.
— Во сколько ты должен быть там, папа? — спросил он, чтобы нарушить молчание.
— В девять часов.
— Ты точно не хочешь, чтобы я тебя отвез?
— Нет, нет, не хочу, — сказал отец так, словно пытался сохранять терпение в разговоре с надоедливым ребенком. — И на метро прекрасно доеду. У меня останется еще полно времени.
— Хорошо, папа, — покорился Лэс, уткнувшись взглядом в чашку.
Должно же быть что-то такое, что он мог бы сказать, думал он, но в голову ничего не приходило. Молчание висело над ними долгие минуты, пока Том пил черный кофе медленными, размеренными глотками.