Тестостерон

Сарамонович Анджей

Титус(решительно). Я не плачу за секс!

Корнель. Минуту, минуту… Вот вы им о заправке говорите… это вы как, прямо сразу? На улице?

Титус. Ну почему на улице!.. Сперва надо почву подготовить… Я приглашаю ее в кино или в кафе…

Корнель. И кто платит за это кино?

Третин(с улыбкой). И за кафе?..

Титус

молчит, не зная, что сказать. Он видит ироничные взгляды остальных. Только Фистах и Янис сидят насупившись. Фистах, кажется, вообще не слышит разговора. Он что-то бормочет себе под нос, качает головой, на лице проступает раздражение.

Титус(пытаясь настоять на своем). Зато я отлично оттягиваюсь!

Третин. И она тоже! Только даром!

Титус(обозлившись). Блин… С вами вообще невозможно разговаривать!

Фистах(вскакивая). Нет, нет, нет, нет, нет!!! (Показывая пальцем в сторону двери, за которой исчез Став рос.) Я так ее любил!.. Я на ней жениться хотел!.. А она просто взяла и ушла из моей жизни, как из сортира вышла!

Все удивленно смотрят на Фистаха. Фистах тяжело дышит и все время с осуждением показывает на дверь.

Янис(очнувшись). Успокойтесь, Фистах… Это был мой отец… Игра такая…

Фистах. Знаю, что игра, не дурак… Только для вас это игра, а для меня чистая правда… (Чуть не плача.) Я пережил что-то вроде… (Замолкает, его лицо судорожно подергивается. Видно, что он вот-вот расплачется.)

Корнель. Сахару ему!.. Немедленно сахару!..

Титус(срываясь с места и хватая сахарницу). Нет ничего! Вы все сожрали!

Фистах. Какой, на хер, сахар!.. Водки!..

Червь наливает водку в стакан и подает Фистаху. Тот залпом выпивает.

Фистах(после сильного выдоха). Когда-то я выступал с одним чуваком, ну, он теперь в «Ноевом ковчеге» главный…

Титус(удивленно). Вы и с ним играли?

Фистах. Да, было такое… Христианский рок… Единение, молитва, Библия под подушкой, все дела… Тогда в городе Пила я познакомился с девушкой… Из христианской общины… Боже, как меня тогда цепануло… Вы не поверите, что можно влюбиться так, чтобы дать себе зарок: никакого траха!.. Конец! Вся твоя энергия переходит в поросячий восторг.

Титус. Никакого? Даже потискаться?

Фистах. По нулям!.. Целый год, представляете… А я спал с ней бок о бок почти каждую ночь!

Янис(удивленно). Как это? Вы же сказали, что она жила в Пиле…

Фистах. Да… Бля, я когда сейчас вспоминаю, сам себе не верю! Вы представьте только! Например, у меня концерт в Саноке! Концерт заканчивается… ребята в гостиницу… а я в машину, и вперед!.. Шпарю через всю Польшу, чтоб в пять утра лечь рядом с ней! А утром снова в тачку и на другой конец страны, потому что мы там выступаем!

Титус. Я фигею! Вот прикол!

Фистах. Во-во! За год сменил три тачки — все разбил вдрызг!.. Причем все были быстрые, иначе я бы не успевал… Чудо, что вообще жив остался!

Титус(недоверчиво качая головой). И что, ни одного перепиха?

Фистах. Нет! Только невинные поцелуйчики… Что это за пытка была, люди!.. Я лежу рядом с ней, чувствую ее тепло… запах… член гудит как вентилятор… но я ничего… держусь… после свадьбы!.. после свадьбы!

Янис. Снимаю шляпу…

Фистах. А сколько я ей подарков купил! Она только звонила: «Дорогой, мне нужны сапожки…….» Или: «Знаешь, я видела такое классное платьице в „Коттонфилде“…….» Ну, я раз!.. за платьицем — и в машину… Я уже не говорю обо всяком барахле в квартиру, мебель, коврики, вазочки и хрен знает что еще! Думал про себя: мать твою, Господи! Я не хочу жить в сраной Пиле, но если такова Твоя воля, о’кей!

Корнель(с любопытством). И что? Почему же вы там не живете?

Фистах. Почему?.. Почему?.. Был у нас концерт в Ольштыне… Кончили играть, я… как обычно… в тачку и в путь… С дороги звоню, что уже еду, а она: «Чудесно, дорогой, я тебя люблю!» Ну, я еще сильнее по газам, чтоб быстрей, чтоб уже быть с нею… Вхожу… лыбу давлю… и в коридоре натыкаюсь на чемоданы… «Чьи это?»— спрашиваю и дальше улыбаюсь, а она: «Твои». — «Мои? А зачем?» — «Ты уезжаешь». Я думал, ослышался, и говорю: «Не шути так, солнышко. Ведь ты же полчаса назад говорила, что любишь меня». — «Я врала…»

Корнель(пораженный). И все? И ничего больше? Почему? Что случилось?

Фистах. Ничего. Только: «Я врала…» Я возвращался из этой Пилы как труп… Останавливался, блевал на обочине… снова ехал… опять блевал… Кошмар… А утром в Варшаве звонит журналистка из «Лизы» и говорит, что хочет сделать репортаж о жизни обращенного рок-музы-канта….

Янис. Вы ей отказали?

Фистах. Нет… Сказал, пусть приходит… Входит, вся такая пахнущая, в короткой юбке, сиськи стянуты лифчиком, ну, знаете… Сразу понятно, слаба на передок… Это всегда видно, они рот раскрывают и вроде что-то говорят, но только для того, чтобы губы язычком облизать… Она включает магнитофон, а я ей: «Хочешь интервью? Тогда — на колени». И расстегиваю брюки… «Бери!..» А она: «Ты что?» А я: «Что-что? Бери давай!» — и встаю перед ней…