Тэза с нашего двора
Шрифт:
Бытует мнение, что дети легче абсорбируются в среде своих однолеток и безболезненно переносят любые перемены, в том числе и эмиграцию. Но жизнь часто опровергает это: именно детская среда бывает более нетерпимой и жестокой, чем взрослая. И Дани (так стали называть Данилу в Израиле) это сразу почувствовал: одноклассники встретили его настороженно и даже враждебно. В ответ он напрягся и отдалился от всех. С ярко выраженной славянской внешностью, он держал себя настороженно и независимо, подчёркнуто не приобщаясь к еврейству. Высокий, светловолосый, очень похожий на Алису, он выделялся в классе, вызывая повышенный интерес девочек, что ещё более усиливало антипатию мальчишек. Почти каждый день он дрался, его выставляли из класса, вызывали
— Не надо было меня сюда привозить! Моя родина не здесь, а там!
По вечерам он подрабатывал уборщиком на пляже, заработал деньги на гитару, попросил Алика научить его играть и, первой, разучил услышанную где-то песню:
Я — негр, негр, негр,А раньше был я бел,Но на работе чёрнойЯ начисто сгорел……Спасибо, здесь хоть нетуЯзыковых преград —В Израиле все негрыПо-русски говорят!..По вечерам, в скверике на скамейке, он пел свои «песни протеста» подросткам, которые, как и он, чувствовали себя отверженными. Язык страны ему дался легко, поэтому он даже перевёл несколько песен на иврит. В этот импровизированный клуб приходили и девушки-израильтянки, привлечённые и песнями и исполнителем. Ни одного вечера не пропускала его одноклассница Янка, с которой у него постепенно завязались дружеские отношения. Она пыталась примирить его с действительностью:
— Мои родители из Польши. Они рассказывали, что их тоже не сразу здесь приняли, на работу не брали, приходилось улицы подметать… А теперь они прекрасно устроены, и все мы — полноправные израильтяне… Потерпи немножко, и у тебя всё наладится.
— Почему я должен ждать, пока меня признать соизволят?.. И вообще, почему здесь так презрительно относятся к выходцам из СССР?.. Меня даже спрашивали, умею ли я пользоваться унитазом… Они уверены, что в России спутники запускали из рогатки, а операции делали серпом и молотом!..
Однажды Янка уговорила его пойти на дискотеку. Там оказалось несколько его недоброжелателей, и завязалась драка. Их было трое, и они вытолкали его на улицу с напутствием: «Чтоб ноги твоей здесь не было!».
— Как вам не стыдно! — кричала Янка. — Вы ведёте себя, как фашисты, а не как евреи!
— Мы-то евреи, — с ухмылкой ответил один из парней, — а вот он… Когда ляжешь с ним в постель, присмотрись повнимательней!..
Они с гоготом вернулись в помещение. Дани поднялся с земли, и Янка стала протирать ему ссадины, платочком, смоченным духами. Увидев разорванную штанину, достала из сумочки булавку.
— Сними джинсы, я заколю изнутри.
Он вдруг взорвался:
— Хочешь проверит, есть ли у меня обрезание?.. Нету! Нету! Нету!!!
Янка спрятала булавку и спокойно спросила:
— Скажи, как по-русски типеш?
— Дурак, — несколько растерянно перевёл Дани.
— Дурак! — бросила ему Янка и убежала.
У Стёпы были грандиозные планы на будущее: он задумал квартиру не покупать, а приобрести участок земли и там построить дом. Чтобы удешевить свой замысел, решил обойтись без архитектора и проектировать дом самостоятельно. Сперва он нарисовал роскошный многоэтажный терем на сваях, с огромными венецианскими окнами. Но после каждой новой иракской ракетной атаки, Стёпа укорачивал высоту, отрубал по этажу, укорачивал сваи и уменьшал размеры окон. К-концу проектирования дом весь ушёл в толщу земли, а крыша превратилась в шарообразное железобетонное перекрытие с бойницами.
— Хороший дот, — похвалил Лёва, — не хуже, чем был у финнов, на линии Маннергейма.
Стёпа не успел ответить, раздался вой сирены и все поспешили в герметизированную комнату. В отличие от первых тревог, сейчас всё делали спокойно, без паники. Убежище уже было приспособлено для жизни с комфортом: туда передвинули холодильник с продуктами и выпивкой, внесли телефон и телевизор — можно было смотреть передачи и переговариваться с друзьями.
Не успели войти, раздался первый звонок. Стёпа снял трубку. Звонил Сюня, бывший рижанин, с которым Стёпа подружился во время изучения иврита в ульпане.
— Он бёт и бёт мимо. — У Сюни был уникальный порок речи: он не выговаривал мягкий и твёрдый знаки, но Стёпа его понял правильно.
— Это ему не на верблюде ездить!
— Пойдём завтра в сауну? — предложил Сюня.
— Что-то у тебя голос изменился.
— Поц, я же в маске!.. Так ты пойдёшь?
— Пойду, — согласился Стёпа. До обрезания он ходить в баню стеснялся, а после обрезания зачастил. — У меня есть бутылка кубинского рома. Ты ром пьёшь?
— Пю, — успокоил его Сюня.
Сюня, по профессии зубной техник, приехал одновременно со Стёпой, но уже имел собственный дом и ездил на «BMW».
— Откуда у него столько денег? — удивлялась Марина.
— Откуда, откуда?.. Изо рта! — объяснила ей Маня.
Стёпа воспринял это как выпад в свой адрес и бодро пообещал:
— Ничего! И мы заработаем.
Найти работу для Стёпы не было проблемой. Он был великим умельцем и выдумщиком. В Днепродержинске, в малогабаритной однокомнатной квартирке, вся мебель и электрооборудование были сделаны его руками, гениально и экономично. К примеру, тахта легко переворачивалась вокруг своей оси и превращалась в обеденный стол, книжный шкаф, при включении в электросеть, становился холодильником, а стулья были подключены к магнитофону — стоило на них присесть, как мощный хор: «вставай, подымайся, рабочий народ!» сбрасывал сидящего с места и стимулировал идти и вкалывать.
По профессии Стёпа был автомехаником. При хроническом отсутствии запчастей для двигателей, он мог заставить любую машину работать даже на геморроидальных свечах. Поэтому в Израиле сразу устроился в гараже, но там платили мало, и он придумал, как подрабатывать. За гроши купил у соседа дряхлую машину-долгожительницу, работающую на солярке, которую тот собирался уже везти на свалку. Быстро привёл двигатель в рабочее состояние, но долго возился с багажником, пока не превратил его в своего рода гармошку: стоило даже просто ладонями толкнуть машину сзади — багажник складывался, как от удара, стоило потянуть его на себя, он опять принимал нормальный вид. В этой машине, после работы в гараже, Стёпа «выходил на боевую тропу»: выезжал на трассу, резко тормозил, подставляя зад под удар следующему за ним автомобилю. Естественно, от любого удара багажник-гармошка превращался в лепёшку. Испуганный водитель виновато оправдывался и, чтобы избежать полиции и адвокатских разборок, предлагал Стёпе наличные. Стёпа возмущённо требовал судебного возмездия, но потом давал себя уговорить, брал деньги и отпускал свою жертву. Затем, завернув за угол, выходил из машины, вытягивал багажник до нормального состояния и снова выезжал на поиски новой жертвы. Он старался подставлять зад машинам побогаче: «Вольвам», «БМВ», «Мерседесам»… Их владельцы меньше торговались и больше платили.
Оправляясь на свой промысел «нетрадиционной ориентации», Стёпа сообщал: «Поеду попедерасю».
К удивлению и радости Алика. Алиса всем сердцем приняла Израиль, восторгалась морем, набережными, природой, экзотическими фруктами, усиленно учила иврит, читала книги по иудаизму. Каждую пятницу, с появлением первой звезды, она произносила короткую молитву и зажигала субботние свечи. Однажды, застав её за этой процедурой, Дани насмешливо заметил:
— Крещёные евреи часто были самыми махровыми антисемитами. Но я никогда не думал, что христиане могут быть самыми одержимыми иудеями.