The Beginning of the End

MadameD

– Ну что, госпожа моей судьбы, ты поможешь мне сегодня?..

Она непочтительно тронула кошку за холодный нос и рассмеялась, чувствуя себя настоящей Небет-Нун.

Белла пообедала в одиночестве. Она с трудом заставляла себя жевать, все ее мысли были об Имхотепе и Синухете.

Потом она легла поспать, как привыкла, но только ворочалась с боку на бок. Наконец Белла задремала… и проснулась так резко, точно ей крикнули в ухо.

Она вскочила, мокрая от пота. Снаружи доносился барабанный бой… били в тамбурины! Комната погрузилась в полумрак. Это значило, что Синухет с братом уже

в саду!

Белла заметалась по спальне, ища парик. Времени переодеться уже не было, как и освежить макияж. Парик она надевала редко, и нашла не сразу.

Белла насадила парик на голову, радуясь, что ей здесь стригли волосы и ничего не видно. Потом крадучись покинула комнату.

В доме было пусто, видно, прислуга вместе с хозяевами собралась в саду. Надо же кому-то носить блюда, да и за детьми присматривать! Хотя старшие дети Синухета уже большие…

Белла на цыпочках спустилась по лестнице и вышла через заднюю дверь в сад. Небо уже было сумеречно синим; она увидела вдали, под смоковницами, мелькающие огни и догадалась, что там уже танцуют. Барабанный бой стал громче. Будто это сердце Беллы вырвалось из груди и теперь колотилось там, во всеуслышание!..

До нее донеслись звуки детского смеха, смех и аплодисменты взрослых; и вдруг пленница ощутила себя маленькой, покинутой и отвергнутой всеми. Белле захотелось плакать. Но раскисать было нельзя.

Ведь это для нее Кифи сегодня старается, рискует!

Пользуясь тем, что она вне освещенного круга, Белла стала подбираться к веселящимся. Вот сейчас она увидит Имхотепа. Он сейчас здесь, хотя в это почти невозможно поверить!..

Белла увидела красивый четкий профиль молодого жреца, как тогда, в Гипостильном зале. Он сидел вполоборота к брату, прямо на траве, и оба о чем-то говорили и смеялись. Имхотеп оказался обнажен по пояс, только на шее висел какой-то амулет. Жрец был стройнее, тоньше, чем тот мощный зрелый человек, которого запомнила Белла; но чувствовалось, что он уже весьма силен.

– Боже правый, - прошептала Белла, опускаясь на землю. Она заползла за старую смоковницу, у которой остановилась, и припала к шершавому стволу. Вот так, вот так никто ее не увидит…

Тут снова забили в барабаны. Прерванный танец продолжился! Белла увидела трех полунагих танцовщиц, в одной из которых она узнала Кифи!

На всех плясуньях были только легкие цветные юбочки, и на шее венки из искусственных цветов. Это они играли факелами, и проделывали такие фигуры, что у бедной Беллы зарябило в глазах. Египтянки изгибались змеями, держа друг друга за талии и засматривая одна другой в глаза; проскальзывали между ног у своих партнерш, ложились и принимали партнерш на вытянутые руки. Факелы перебрасывали из руки в руку, как Белла свой челнок, и танец озаряли сверкающие дуги и россыпи искр. Потом вдруг все три женщины выпрямились и склонились перед зрителями; Кифи скрестила руки на груди.

Все горячо захлопали, и Белла чуть не захлопала с остальными. Поразительная вольность! Поразительное искусство!..

Тут она увидела рядом с мужем госпожу Мути - жена хозяина сидела в кресле, возвышаясь и над Синухетом, и над Имхотепом. Она благосклонно смотрела на пляску Синухетовой наложницы и тоже хлопала; аккуратно

сдвигая ладони, точно на приеме у фараона.

Но сейчас некогда об этом задумываться. Белла поняла, что пора уходить. Она попятилась, не отрывая глаз от сборища… а потом повернулась и побежала к дому. Остановилась только под дверью, тяжело дыша.

Свершилось, она увидела Имхотепа! И что теперь? Вот бы узнать, надолго ли он сюда! Вдруг они столкнутся случайно, и это изменит все их будущее?

Белла вошла в дом и закрыла дверь, и только тогда почувствовала себя в безопасности. Она медленно поднялась на второй этаж и вернулась в спальню.

Там Белла стащила с себя парик и бросилась на свою кровать, скрестив руки под головой. Англичанка не могла ни о чем думать, только ждать Кифи. Может, подруга расскажет ей, о чем говорил с ее господином брат!

Если, конечно, Кифи что-нибудь слышала, пока плясала. Но ведь мужчины не могли обсуждать важные вещи, любуясь таким зажигательным танцем!

Кифи и ее сестры-египтянки танцевали так эротично, но не греховно - а естественно, как сама жизнь, точно родились из цветов и деревьев Африки. Неудивительно, что и богов своих египтяне представляли полулюдьми-полуживотными и раскрашивали их в цвета глины, травы и неба. Они словно не до конца отделили себя от окружающего мира; но при этом у людей Та-Кемет было почти христианское в своей ясности религиозное сознание…

Дожидаясь свою смелую подругу, Белла опять не заметила, как уснула. А когда, проснувшись, услышала в комнате шаги и шорох, уже была ночь.

Белла приподнялась на постели, повернувшись к Кифи.

– Что ты там…

– Лежи, не вставай, - прошептала Кифи.
– Они сидели долго, и я была с ними… Вернулась, когда мы с госпожой уложили детей.

Белла села, глядя на нее новыми глазами.

– Ты великолепно танцевала! Где только научилась?

Кифи махнула рукой.

– Ты не видела танцовщиц Амона и Хатхор в Уасете… Вот это - искусство богов! А я так, училась понемногу в доме Синухета…

Но, конечно, ей было лестно такое услышать.

Кифи была уже опять раздета, в одном бисерном пояске. Она плюхнулась на кровать и устало, блаженно потянулась. Потом взглянула на Беллу и сверкнула улыбкой.

– Слушай, - сказала она нарочито таинственным полушепотом.
– Имхотеп приехал на три дня, тебе придется прятаться.

Кифи стала серьезной.

– Имхотеп был при дворе его величества, а еще - встречался с жрецами Амона. Его посылали из Абидоса вместе с его братьями, - продолжила египтянка, подразумевая, конечно, других жрецов Осириса.
– А теперь Имхотеп повезет в Уасет сына нашего господина!

Белла распахнула глаза.

– Зачем?..

– В школу Амона при храме, - объяснила Кифи.
– Там лучшие учителя, и они учат не только слуг богов. Всему, что будет нужно большому человеку при дворе его величества, наукам и обхождению!

– Ах, вот как, - пробормотала Белла. Ничего удивительного.

Она погладила живот, невольно задумавшись о своем будущем ребенке.

– Больше они ни о чем не говорили?

Кифи мотнула косичками.

– Я не слышала.

А потом вдруг резко перевела разговор на другое: