The Beginning of the End
Шрифт:
Белла поняла, что это совет опытной женщины.
– А вдруг дитя заболеет?
– произнесла англичанка.
– Ведь там, где так много детей, наверное, часто бывают болезни!
Певица Амона склонила голову.
– Ты права. Но сейчас лихорадки нет, иначе все бы уже знали.
Белла подумала, не сообщается ли жена Имхотепа с женщинами из царского гарема. Почему бы и нет? Они ведь приходят в храм Амона, как и простые женщины Уасета!
Тут англичанка почувствовала устремленный на нее взгляд Синухета.
– Ты мать, и ты знаешь свое сердце. Если ты сейчас скажешь нет,
Белла облизнула губы и наконец произнесла:
– Возьмем его, я согласна!
* Буто - центр культа змеи Уаджет (“Зеленой”), олицетворявшей власть фараона.
========== Глава 63 ==========
Приглашение передали заблаговременно, за четыре дня, - чтобы и царские гости, и сам солнцеликий хозяин подготовились должным образом. Перед тем, как отправиться во дворец, Синухет осуществил свою давнюю мечту. Прошелся с Беллой по большому рынку, выбирая для нее и для себя подобающие случаю наряды.
У нее были неплохие драгоценности, но одежду Белла до сих пор не могла ни выбрать, ни оценить должным образом. У египтян отсутствовала “мода”, к которой она привыкла у себя, - понятие о костюме не менялось очень, очень долго; но многие мелочи могли выдать людей из захолустья и вызвать насмешки и преувеличенное внимание к ним.
Сам Синухет и, тем паче, Белла очень скоро потерялись бы среди обилия товаров. Особенно когда торговцы старались перекричать друг друга, привлекая самых выгодных покупателей. Но на выручку к ним опять пришла Тамин.
Жрица захватила из дома носилки для себя и для Беллы, и, пока могучие покорные носильщики пробирались между крытых рядов, Тамин зорко присматривалась к товарам. Время от времени она приказывала остановиться. Первая сходила на землю - и, найдя предложенное достойным внимания, подзывала своих спутников.
Белла вспоминала, как бывала с Аббасом Масудом на каирской толкучке, но даже в мусульманском Египте ей не было так страшно, как тут. Синухет, единственный, за кого она могла держаться и кому довериться в этом мире, - и он понимал ее мало. А уж прочие покупатели, столпившиеся на рынке Уасета, меднозагорелые египтяне, черные нубийцы, рыжеволосые, как ее сын, финикияне, косматые евреи - они казались Белле невиданными зверями, от которых ее защищает укротитель.
А Тамин, похоже, сознавала, как себя чувствует наложница Синухета, да и он сам, и наслаждалась своим могуществом. Иногда жена Имхотепа вовсе обходилась без слов, а привлекала внимание спутников и распоряжалась слугами, сухо щелкнув пальцами. Легко было представить, как она таким образом гоняла безъязыких рабов в доме отца…
Сама Тамин была одета просто, и на ней был парик без всяких прошивок, завивки или лент. Белла знала, что эти фальшивые волосы скрывают обритую голову.
Жрица, обрившая голову, - это женщина обезличенная, поднявшаяся выше своей красоты. Та, которая может себе это позволить! Себе Тамин не купила ничего.
Зато Синухет и Белла накупили целый ворох обнов, гладких и вышитых золотом, с плиссировкой, драгоценными вставками и накладками; приобрели
Под конец Тамин остановила их у палатки, где торговали игрушками. Жрица сама купила несколько забавных и прехитро сделанных зверят - разборные куклы, приводившиеся в движение с помощью веревочек. Она подарила их Белле.
– Это мальчику, - сказала египтянка. Сетеп-эн-Сетх был дома у Тамин, под присмотром няни.
Белла подергала за веревочку, заставлявшую деревянного крокодила, покрытого зеленой глазурью, открывать пасть. Она поблагодарила за очаровательные игрушки, но после такого подарка на душе остался неприятный осадок. Как будто Тамин преподнесла их Белле, а не ее сыну.
Может быть, жрица намекала, что Белла еще дитя в сравнении с такими, как она?.. А может, эти примитивные механизмы означали что-то другое? Уж не могли ли жрецы Амона заглядывать в будущее?
Белла успокоила себя. Скорее всего, ей хотелось видеть скрытый смысл там, где его не было, - как многим прихожанам языческих храмов, которым жрецы так ловко помогали обманываться: потому что люди всегда желали этого.
Когда они ехали назад, Белла спросила Синухета:
– Не следовало ли нам купить что-нибудь госпоже?
Тот удивленно взглянул на нее.
– Может, и следовало, - коротко ответил он.
По резкости тона египтянина Белла поняла, что они сегодня сильно потратились. А она ведь даже не знала, сколько у Синухета свободных денег.
Как же дорого живут те, кто постоянно бывает при дворе! Чего же Синухет хочет для их сына и для себя? Ведь Синухет совсем не тщеславен…
Наверное, каждому человеку хочется добиться чего-нибудь из ряда вон - стать больше себя. И часто человек сам не знает, когда для него настанет звездный час.
Вечер они провели в доме Тамин, и за этот вечер хозяйка выспросила у Беллы почти все, что было известно о ней семье Синухета. Тамин так ставила вопросы, что отмалчиваться не получалось.
Белла давно выучила сказку про себя, которую рассказывала всем и в которую она сама уже почти поверила за годы, проведенные в Древнем Египте. Но у пленницы сложилось впечатление, что певица Амона ей не верит.
Как, наверное, не верил и Менна.
Однако Тамин оставила свои мысли при себе.
Взамен полуфантастических откровений Беллы она кое-что поведала ей и Синухету о фараоне и его дворе. Из этого рассказа Белла заключила, что всевластный Сети сам очень несвободен.
Жизнь его величества была расписана по часам - по священным часам обращения Амона. Время подъема, обеда, молитвы, отхода ко сну - все это было установлено и соблюдалось неукоснительно. Фараон почти никогда не бывал один, даже в частной жизни. За выражением его лица, за малейшим жестом, который мог быть истолкован как волеизволение, наблюдало множество глаз…