The Beginning of the End

MadameD

Должно быть, теперь Синухет вспомнил, какой впервые увидел ее…

Белла бросилась к нему и крепко обняла, и Синухет так же крепко обнял ее в ответ. Он привлек ее голову к себе на плечо и стал гладить по волосам.

– Я не могу встретиться с ним, - прошептала Белла.

– Я верю, - отозвался Синухет.

Он верил ей, хотя бы отчасти, - как теперь верил и своему брату.

Посланники фараона не возражали против посещения жрицы Амона. Они даже сказали, к большому волнению Сетеп-эн-Сетха

и его родителей, что фараон желал бы, чтобы мальчик предстал перед ним, прежде, чем его отведут в школу.

Это значило, что им всем нужно будет приготовиться. Хотя за сына Белла почти не боялась, она успела убедиться, что он очень разумен для своего возраста. И Сети, при всей своей царской черствости, снисходителен к маленьким детям - что вообще свойственно солдатам, как Белла с удивлением заметила.

Их сопровождающие простились с ними у дома Тамин, сказав, что доложат о них царю и передадут, когда им следует явиться ко двору.

Тамин дома не оказалось, как и самого Имхотепа. Господин был во дворце, а Тамин в храме; но слуги приняли гостей почтительно и радушно. Они, конечно, удивлялись сыну Синухета. А мальчик заметил это, и, как поняла Белла, даже нарочно привлекал к себе внимание, встряхивая красноватыми волосами.

Слуги сообщили, что Имхотепа ожидают домой только послезавтра, - а Тамин должна вернуться к вечеру.

Жрица явилась, как только они вымылись с дороги; и тут же, едва взглянув на гостей, отправилась приводить себя в порядок. Белла не знала, обижаться или нет на такое пренебрежение. Однако, когда Тамин вышла к ним, стало ясно, что родственники застали ее врасплох. Она узнала о них - или прятала от них что-то очень важное, и теперь обдумывала, как себя с ними повести…

Белла догадалась об этом, несмотря на внешнюю невозмутимость и любезность певицы Амона.

Но еще больше ей бросилось в глаза, как изменилась за эти годы сама Тамин. Время редко бывает ласково к женщине, но на лице Тамин отпечаталось напряжение, в каком она жила. Ввалились щеки, глаза окружили тени, они ярко блестели, точно у больного, - хотя Тамин была здорова.

И Белла догадывалась каким-то чутьем, что причина в Имхотепе.

В том ли, что жрец Осириса был равнодушен к супруге, - или в том, что он в своем доме предавался кощунственным и вредоносным занятиям, о которых Тамин принуждена была молчать? Возможно, слуги не догадывались об этом по своей наивности.

Белла ощутила неожиданное сочувствие к этой лощеной и жестокой женщине - сочувствие и желание помочь. Хотя Белла наверняка была здесь так же бессильна, как и в остальном.

Тамин неподдельно заинтересовалась ее сыном и разговаривала с ним с достоинством жрицы и насмешливым уважением, как с маленьким мужчиной. Однако Белла угадывала за этим горечь бездетной женщины. И что-то еще… что-то другое, о чем певица Амона дозналась в их отсутствие.

Скоро Сетеп-эн-Сетх начал зевать, и Синухет с разрешения хозяйки

увел его спать. Тамин осталась с Беллой.

Некоторое время женщины рассматривали друг друга, не говоря ни слова, - а потом Тамин жестом удалила слуг. Когда все вышли, она сказала:

– Я нашла лекарку по имени Хапимерит.

Белла почти ожидала этого.

– Где она теперь?
– воскликнула англичанка.

Тамин издала сухой смешок.

– Умерла. Она была уже больна, когда я нашла ее, в нищем квартале… Хапимерит не могла больше найти себе работы, потому что мой храм лишил ее покровительства. Я кормила ее целый год, пока Осирис не забрал ее.

Белла неверяще смотрела на жрицу.

– И твой муж ничего не знал?..

– У нас женщины имеют возможность делать многое, что неведомо их мужьям, - сказала Тамин.

Она прямо посмотрела на Беллу.

– Я видела твои вещи, которые отобрали у тебя. И теперь я знаю, что ты посланница не только другой страны, но и другого времени. Менна также понял это.

Белла глубоко вздохнула.

Эти слова наполнили ее ужасом… и огромным облегчением. Наконец-то нашлась здесь хоть одна душа, которая вполне поняла ее!..

– Да, госпожа, так и есть… я родилась через три тысячи лет. И я встречалась в будущем с твоим мужем, - твердо прибавила англичанка.
– Именно поэтому я скрываюсь от Имхотепа теперь.

Глаза Тамин сузились. Они пылали как уголья.

– Та-Кемет просуществовала так долго?

– Да, - ответила Белла.

Тамин улыбнулась, невидяще глядя на нее.

– Но ты не знаешь, каким образом муж мой очутился в твоем будущем, - прошептала она.
– Я понимаю… Ты так же не смеешь рисковать.

Белла поклонилась в знак согласия. Она чувствовала, что Тамин никому ее не выдаст.

Тут вернулся Синухет, и женщины, сблизившие головы, поспешно отпрянули друг от друга.

– Сын так хотел спать, а когда я уложил его, все никак не засыпал, - со смехом произнес брат Имхотепа.
– А о чем вы тут говорили?

– О том, чего мужчинам не следует слышать, - с женской насмешливостью ответила Тамин, и Белла восхитилась самообладанием жрицы.

Хозяйка встала навстречу Синухету, и ее высокая фигура всецело завладела его вниманием.

– Может быть, приказать подать вина? Или сыграешь со мной во что-нибудь?

Синухет посмотрел на сидящую Беллу.

– Пусть принесут вина, - попросил он хозяйку.
– А потом расскажи нам о фараоне и о моем брате. Я теперь так мало знаю о нем.

Тамин улыбнулась с таким выражением, точно и она знала о своем муже ненамного больше. Но того, что знала, не намерена была выдавать деревенским родственникам.

Однако жрица многое рассказала о внешней стороне жизни Имхотепа, открытой всем, - он сделался советником фараона в делах государства; он помогал Сети в храмовом строительстве и расширении храмовых хозяйств.