The madness (Безумие) (дилогия)
Шрифт:
— Туда! — рявкнул я, указывая в сторону виднеющегося метрах в десяти слева ещё одного выхода.
Короткими перебежками добрались до него. Массивная двустворчатая дверь. Заперты — ни ногой, ни плечом не высадить. Кирк выдвинулся вперёд, направив подствольный дробовик на район замка. Выстрел! Наёмник передёрнул затвор — на песок упала дымящаяся алая гильза с золотистым поясом. Ещё выстрел — строго по инструкции, согласно которой для высаживания двери из дробовика следует делать два выстрела… Двери, заходившие ходуном ещё от первой порции картечи, взломавшей пластик, после второго выстрела выбило в нашу сторону мощным потоком песка. Помещение за ними было изрядно им засыпано, но не полностью. Окно!.. Сорвали остатки жалюзи и выпнули остатки рамы. Я выглянул вниз… Высоковато, но пойдёт. Прыгнул первым. Песок ударил в подошвы ботинок, я перекатом погасил энергию и залёг за кучей хлама, держа на прицеле пространство вокруг. Следом за мной попрыгали и остальные наёмники, после чего мы короткими перебежками начали… Нет, не уходить прочь от здания, потому что вокруг была довольно открытая местность и нас могли бы довольно легко засечь. Позади нас громыхнул мощный взрыв. Из проломов на нижнем этаже здания вырвались клубы дыма и тучи поднятого песка. Постройка содрогнулась, с диким скрежетом пошатнулась, но не рухнула. Зараза… Ладно нас этим «танго» не жалко, но себя могли бы и пожалеть… Мы поднялись по склону дюны и обошли здание с тыла, а затем залегли среди нескольких лежащих на боку автофургонов. Быстро сменили магазины, разобрали сектора обстрела и кое-как укрылись. Затаились. Вряд ли «танго» начнут облаву, когда поймут, что нас уже нет в здании. Не в их это правилах. Ударить и бежать — в их, а прочёсывать местность — нет. Опасное решение, спору нет, но попробовать стоит, потому что бежать сейчас ещё опаснее… Где-то невдалеке послышался непонятный шорох. Шорох?.. Я напряг слух до предела. Шаги. Приглушённые голоса. Кто-то идёт!— …Какие, нахер, ифриты? — произнёс кто-то неподалёку на чистейшем английском языке с акцентом янки. — Вы, мать вашу, чертей сейчас гоняли, что ли?
— Нет, сер, — с характерным арабским акцентом произнёс другой человек. — Это были люди — американцы. А Мусу убили ифриты, а ещё они забрали одного джи-ай и двоих наших.
— Стоп. Какие ещё американцы? Федералы?
— Не…
— Не федералы или не знаешь?
— Не знаю, сер. Но Абу-Бакар видел их около самолёта.
— А потом эти крысы припёрлись сюда, и вы решили их завалить домом? Взрывчатка, мать её… Вы чем вообще думаете? Вас же самих могло завалить к едреней фене!
— Сер, это были опасные американцы — пятерых наших положили только здесь.
— Вы их достали хоть? Или такой бабах, и тупо в никуда?
— Зачищаем здание, сер. Они не уйдут.
— Ладно уж, чистильщики… Что с пленным?
— В лагере, сер.
— Охрану выставили?
— Да, сер. И я отправил Абдул-Халима проверить тринадцатый опорный — они не выходят на связь. Может быть, те американцы и там побывали.
— Хорошо. Только не облажайтесь, а я пока пойду, поздороваюсь с нашим гостем…
— Сер, он молчит…
— Хе! У меня заговорит.
Голоса и шаги постепенно затихали, пока совсем не исчезли. Я мысленно выругался про себя — ситуация запутывалась всё больше и больше.— Садж, это был американец, — поражённо произнёс Юрай. — Клянусь, это был американец!
— Я заметил, — буркнул я, осторожно выглядывая из-за края машины.
Внутри здания, вокруг которого клубилась поднятая взрывом пыль, всё ещё слышались выстрелы. Виднеющиеся метрах в полутораста от нас на левом фланге «танго» крутились вокруг постройки. На правом фланге удалялась пара фигур с оружием в руках, одетых во что-то неопределённое — то ли гражданское, то ли армейское. Непонятный американец и «танго».
Лагерь? У них где-то есть лагерь, где они могут держать пленного? Тогда лучше проследить за этой парочкой и наведаться в лагерь прежде, чем остальные боевики вернутся с зачистки…
— Но с чего бы местным обезьянам слушаться американца? — возразил Кирк.
— С чего бы американцу вообще быть среди «танго»… — процедил Юрай.
Какого чёрта тут вообще происходит-то, а? Есть федералы, а есть эти непонятные гоблины. С кем воюют армейцы в этом городе? С «танго». Тогда почему среди них американец? Почему они его слушаются? Почему он воюет против своих же?
Не понимаю. Ничего не понимаю!— И почему этот парень — враг федералов? — добавил Блазкович.
— Вот сейчас мы его и спросим, — хмуро произнёс я. — Идём за этими двумя Американцев брать живыми. И пленного, и этого говнюка. Бородачей валить на мес… Эй, Дойл! Ты меня слышишь, нет? Чего завис?
Пулемётчик, напряжённо смотревший в одну точку где-то вдали, словно бы очнулся.
— Здесь есть ещё кто-то, — спокойно произнёс Дойл.
— Близко? — моментально насторожился Кирк.
— Нет. Не знаю. Но это нам не угрожает… Пока что, — капрал положил пулемёт на плечо и двинулся вперёд, а затем неожиданно бросил на ходу. — Мы все умрём.
Я слегка прищурился — Дойл не был трусом. Не был он и паникёром. Хотя что-то странное в его поведении иногда и проскальзывало, но…
— Все мы умираем — рано или поздно, — философски заметил Юрай.
— Да, люди иногда имеют тенденцию умирать, — моментально съехидничал Си Джей. — Но всё-таки лучше поздно, чем рано.
— Пошли, парни, — скомандовал я, ускоряя шаг и нагоняя Гойла. — Грег, какого чёрта? Что за херня?
— Мы вляпались во что-то паршивое, Алекс, — хмуро произнёс пулемётчик. — Настолько паршивое, что даже представить сложно.
— Хуже, чем в Босасо? — хмыкнул я.
Это был как раз мой первый год в «Академии». Охваченная гражданской войной Сомали — местечко не из приятных, но задача у нас была там поначалу не слишком сложная. Охраняли штаб-квартиру местной медиакомпании GTS… И неожиданно оказались в эпицентре резко обострившегося конфликта. Тогда мы почти два месяца сидели в осаде, понеся ощутимые потери… Собственно, с Дойлом я как раз тогда и познакомился — он командовал вторым отделением в моём взводе.
Вспоминать, если честно, такое совсем неохота, но ничего более жёсткого из нашей службы мне на ум особо и не приходит… Нападения на базы и колонны? Фигня. В Сомали мы натурально сидели в осаде, время от времени делая вылазки, чтобы уничтожать тяжёлое вооружение повстанцев…
— Намного хуже, Алекс, намного…
— Откуда ты это взял? Опять предчувствия, да?
— Ты можешь называть это предчувствием, Алекс, — ответил Дойл. — Юрай назовёт это интуицией, Кирк — шестым чувством, анчоус со снайперской винтовкой — жопошным индикатором, но суть от этого не изменится. Американцы воюют с американцами, а значит ничего хорошего в этой дыре нет и не предвидится. Помнишь того «ворона»?
— Как его… Броуди, что ли?
— Браун. Наниматель вляпался в дерьмо, а крайним оказался наёмник.
Тот случай я помнил — о нём много говорили и писали. Тогда какие-то шишки из колониальной администрации в сопровождении чуть ли не сенатора из метрополии решили раздать местным аборигенам печеньки на главной рыночной площади Багдада… Ну, это я, конечно, утрирую, но суть, в принципе, передаю верно. Местных собралось несколько сотен, так им и оружия бы не потребовалось, чтобы этих придурков размазать прямо там же голыми руками… Зачем размазать? Не зачем, а почему. Потому что это были американцы. То есть враг. Враг, с которым можно говорить, торговать… Но который от этого не перестанет быть врагом, обмануть или убить которого — не бесчестие, а подвиг.