The madness (Безумие) (дилогия)
Шрифт:
Спасли чинуш наёмники из охраны. Тот самый Браун просто взял и разрядил автомат в толпу, положив на месте полтора десятка иракцев. Формально — мирного населения. Реально — не мирнее какого-нибудь грабителя банков и убийцы, который вообще-то тоже ни разу не комбатант.
В итоге Брауна уволили из «Рэйвенвуда», арестовали и отправили в Штаты, где он получил серьёзный срок.
Журналисты и официальное мнение выставило его психопатом и маньяком. Да, среди наёмников всегда хватало всякого отребья… Но это всё-таки был не тот случай. Тот пьяный кретин, что с перепоя отобрал оружие у охраны какого-то иракского министра, был просто пьяным кретином.
А у Брауна выбор был — или, или. Или он остаётся чистеньким, но подыхает, затоптанный толпой, либо становится убийцей. Без шуток убийцей. И нет, я его не оправдываю, просто это — настоящий выбор, который часто подкидывает нам жизнь. Мир не чёрно-белый и нельзя быть либо праведником, либо грешником. Сделать добро или причинить зло — редкий выбор. Гораздо чаще зло просто берёт нас за горло и спрашивает: «Выбирай, приятель — либо я, либо тоже зло, но чуточку поменьше».
Лёжа на диване у телевизора с банкой пива в руке такой выбор делать легко и просто. Но когда знаешь, что прямо здесь и сейчас от тебя зависит кто будет жить, а кто умрёт, это… Больно. Как тащить из себя пассатижами иззубренный осколок. И в итоге всех спасти всё равно не получится. Всё равно кто-то умрёт.
И это будет твоя вина. Прав ли Дойл? Неправ ли Дойл? Это мне неизвестно. Я, так сказать, не в курсе дела. Хорошо бы, конечно, чтобы он ошибся, и вся эта дурно пахнущая история не кончилась для нас всех ещё дурнее… Но что, если?..16
Лагерь оказался чересчур громким словом для того, что мы обнаружили — так, скорее просто перевалочный пункт. Небольшое полузасыпанное песком бетонное здание, лежащий на боку седельный тягач с контейнером на борту, да рваная маскировочная сеть, но довольно грамотно натянутая. Во всяком случае, что это не тупо огромная гора хлама, а небольшой укреплённый пункт можно было разобрать только в относительной близи.
«Гарнизон» этого лагеря был мизерным — человек шесть где-то. Остальные, похоже, всё ещё с увлечением «ловили» нас в том здании. А чего и не половить, с другой стороны? Хорошо ловить чёрную пантеру в тёмной комнате, но только если её там нет…
Двое сидели под навесом из масксети около сложенных оружейных ящиков, двое маячили внутри здания, Один довольно нагло торчал на втором этаже, высунув в выбитое окно длинный ствол РПК. Ещё один сидел около раздолбанного белого пикапа, облепленного грубо приваренными толстыми стальными листами и каркасом из труб. На такой машине только Безумному Максу гонять и впору…
Американец в сопровождении «танго» тоже был в лагере — проследить за ним, не выдавая себя, оказалось тем ещё занятием, но нас всё-таки не засекли… Теперь оставалось взять штурмом лагерь, убить боевиков, освободить одного пленить другого американца. Отличный план, да. Но гладко было на бумаге…
Диспозиция была довольно паршивая. И всё из-за чёртовых бурь, которые умудрились превратить городские окраины во что-то совершенно непредставимое. Допустим, вот это вот здание — в нём же ведь вообще-то не два этажа, это оно просто занесено почти по самую крышу. Да ещё и ветра так дули, что находился этот лагерь, по сути, на окраине огромного песчаного оврага, обрывающегося вниз ещё более крутым склоном. Отель «У запившего теннисиста», блин. По краям барханов так просто не подобраться — они явно неустойчивые и начнут сыпаться при любом неосторожном шаге. И это несмотря на то, что они «армированы» изнутри засыпанными зданиями. Этот овраг ведь на месте чего возник? На месте улицы, чего же ещё. Но небольшой. А овраг побольше — на месте улицы поширше, соответственно. Двигаться по дну выветренной ложбины? Заметят довольно быстро — это как пить дать. Из укрытий только брошенные машины в основном, а между ними перебежки рано или поздно заметят даже самые тупые боевики. Что-что, а на всякие гадости у них нюх имеется. В итоге мы сделали довольно значительный крюк метров на двести, спустившись по крутому склону бархана на дно главного песчаного овраго-ущелья. Подходящее место для подъёма и удара с тыла оказалось метрах в десяти от местоположения лагеря. Чудовищная тяжесть песка погребла под собой очередное здание и снесла стену, выходящую на улицу. Так что из дюны торчали многочисленные куски бетона и арматуры, вполне подходящие, чтобы забраться по ним на высоту примерно третьего этажа. Конечно, в полном снаряжении и с оружием это делать было не так уж и просто. Но один из краеугольных камней профессиональной деятельности наёмника — всегда поддерживать себя в отличной физической форме. Не накачивать гору бесполезных мышц, но быть готовым много бегать, лазать, ползать, прыгать, драться и совершать прочие утомительные вещи. Первыми поднялись наверх Кирк и Юрай, как наиболее лёгкие и малозаметные. Ну, по правде, Си Джей был ещё тощее, но он снайпер — ему в первых рядах идти нельзя. Его задача — быть за нашими спинами «длинной рукой» отряда, способной быстро и точно достать какого-нибудь ублюдка на расстоянии. Мы с Дойлом поднимались последними, как самые габаритные. Во мне — 188 сантиметров роста и сто десять килограмм веса, Грегори — ещё крупнее. Так что в ситуациях, где нужно тихо красться и аккуратно снимать врагов по одному, нас лучше использовать только при отсутствии иных альтернатив. А то можем ненароком и нашуметь… Шипение в канале рации. Два щёлчка. И почти сразу же — ещё два щелчка. Значит, всё чисто. В здание проникли через одно из выбитых окон. Внутри нас встретил вытирающий нож Кирк в обществе двух покойников. Уж не знаю, в каком лагере бойскаутов он тренировался, но с ножом обращаться, как и следы читать, Кирк умеет лучше всех нас. Сверху спустился Юрай. Обменялись жестами и осторожно выдвинулись ко входу. Залегли. Пленный американец был снаружи — посреди импровизированного двора. На коленях, со связанными за спиной руками и разбитым в кровь лицом. Неподалёку в теньке стояли двое боевиков, с нескрываемым интересом наблюдавшие за всех происходящим. Последние двое «танго» стояли около пикапа — среди них был и провожатый американца. На вид — самый вменяемый и опасный из всех врагов… Не считая, американца, разумеется. Наконец-то я смог рассмотреть его более-менее нормально. На первый взгляд — почти такой же боевик, как и все. Бородатый, грязный и загорелый в потёртом и выцветшем камуфляже, с «эмкой» за спиной. Но всё-таки европеец, а не араб.— Люблю беседовать на свежем воздухе, — благодушно заметил американец, неторопливо прохаживаясь взад-вперёд перед пленным. — На солнышке! И могу это делать очень-очень долго… Очень. Долго.
Он неожиданно остановился и с размаха врезал пленному кулаком, отчего его голова мотнулась в сторону, и федерал едва не свалился на землю. Но всё-таки успел в последний момент сохранить равновесие и что-то невнятно прохрипеть.
— Сынок, мы действительно можем с тобой болтать очень долго, — спокойно заметил допрашивающий. — Так что всё зависит только от тебя. Не играй в героя, сынок — просто скажи то, что мне нужно и… я тебя отпущу.
— Да ну? — прохрипел федерал, пытаясь выровнять дыхание. — Правда, что ли?..
— Даю слово, — добродушно прогудел американец. — Ну, так как? Каков маршрут следования колонны?
— Да чего… может стоить слово… предателя… и мятежника… Лучше сдавайся или уходи… сам… Я тебя отпущу…
— Нет, вы слышали это, а? — обратился американец к стоящим невдалеке боевикам. — Этот щенок припёрся сюда в красивом новеньком камуфляже, с психопатом-полковником и уверенностью, что он — пуп земли, и теперь опускает меня? Ты, мать твою, нарываешься? На меня?!
Американец неожиданно рассмеялся.— Номер один, сынок. Не, реально круто — ты точно солдат Коннорса. Храбрый, но тупой. Тупой, но храбрый.
— Сдавайся, пока ещё можно, агент… — произнёс федерал. — Мы… будем судить тебя честно… но ты ответишь за мятеж…
— Сынок, когда ты говоришь — такое ощущение, что ты бредишь, — с улыбкой ответил американец, вновь нанося удар пленному и опрокидывая его в песок.
— За мной… Уже идут… Вы все… покойники… Вы уже… сдохли… Просто ещё… не знаете об этом… Полковник Коннорс…
— Меня! Задолбал! Ваш! Сраный! Полковник! — неожиданно сорвался на крик агент, а затем столь же неожиданно успокоился и усмехнулся. — Мятежник? Это ты мне? Сынок, присягу и приказ нарушили «штормовые стражи», так что мятежники здесь только вы.
— Не тебе, агент, говорить о… Если бы вы не подняли местных… Это вы развязали войну…
— Цы-цы-цы! — погрозил ему пальцем американец. — Если не знаешь, то лучше молчи, сынок. Лучше молчи, нахер, понял, да? Не мы это начали. Но мы это закончим. ЦРУ всегда заканчивает начатое.
— Докажи, агент…
Американец достал из-за пояса потёртую «беретту» и картинно взвёл курок. Схватил левой рукой пленного за разгрузку и рывком поднял на ноги, демонстрируя недюжинную силу, а затем приставил пистолет ко лбу федерала.
— А что если я сделаю вот так? Что ты будешь делать под дулом пистолета, сынок? Думаешь, тебя спасут? Думаешь, тебя вытащат? А что если всё кончится прямо здесь и сейчас? Что ты будешь делать, если я скажу, что убью тебя прямо здесь и сейчас?
— Хе… — криво ухмыльнулся разбитыми губами солдат. — Тогда… Сначала я скручу тебя … Потом положу из «беретты» тех двух говнюков…