Тигана
Шрифт:
Реку Сперион заблокировали, остановив Рамануса как раз в те минуты, когда он поднимал якорь.
К несчастью, капитан проявил упрямство, идущее вразрез с элементарным политическим здравым смыслом. Он отказался отдать девушку. В какой-то момент на губернатора накатило безумие, до галлюцинаций, и он всерьез подумал о том, не взять ли корабль штурмом.
Речное судно Брандина, короля Играта, повелителя Бурака в Кардуне, тирана Западных провинций полуострова Ладонь. В тот момент над вышеупомянутым судном вызывающе развевался личный флаг Брандина рядом с королевским стягом Играта.
Губернатор рассудил, что колеса смерти с любовью изготавливают как раз для тех мелких чиновников, которые пытаются
Он был в отчаянии, потому что его мозг сворачивался, подобно молоку, в невыносимо ярком свете утреннего солнца у реки, пытался найти способ вразумить капитана, явно охваченного приступом безумия летнего солнцестояния.
— Вы хотите начать войну? — кричал он, стоя на пристани. Ему приходилось кричать оттуда, так как его не пустили на корабль. Несчастной девушки нигде не было видно, без сомнения, ее заперли в каюте капитана. Губернатор хотел бы, чтобы она умерла. Он и сам хотел бы умереть. Он хотел бы, допуская самую святотатственную мысль из всех, чтобы шеф-повар Ардуини никогда не ступал на землю Стиванбурга.
— А почему выполнение мною долга перед королем может привести к подобному результату? — с вызовом крикнул капитан Раманус с середины реки.
— Неужели морская соль разъела последние остатки вашего разума? — на свою беду не удержался губернатор. Лицо капитана потемнело. Губернатор настаивал, истекая потом под солнцем.
— Она — из Чертандо, во имя семи святых сестер бога! Вы имеете какое-нибудь представление о том, как легко спровоцировать Альберико начать войну на границе, воспользовавшись этим поводом? — Он вытер лоб красным прямоугольником ткани, с опозданием поданным ему слугой.
Раманус оставался невозмутимым и собранным, несмотря на то что прошлой ночью выпил не меньше губернатора.
— С моей точки зрения, — легкомысленно ответил он, и слова его разнеслись над водой, — она живет в Стиванбурге, работает в Стиванбурге, и ее взяли в Стиванбурге. По моему мнению, она вполне подходит для сейшана, или что там наш король, в его мудрости, решит с ней сделать. — Он внезапно прицелился указательным пальцем в губернатора. — А теперь уберите с реки эти лодки, иначе я протараню и потоплю их именем семи сестер и короля Играта. Разве что, — прибавил он, наклоняясь вперед и хватаясь за поручень, — вы захотите установить дальнюю связь с Кьярой и предоставить королю улаживать дело самому?
Здесь, в колонии, ходила поговорка: очутиться голым между двумя кулаками. Она точно отражала то положение, в котором оказался губернатор после этого умно просчитанного и совершенно несправедливого предложения. Поговорка точно и наглядно описывала ловушку, в которой он очутился. Он безуспешно пытался осушить красной тканью лоб и шею.
Нельзя пользоваться дальней связью с королем без очень большой срочности, это настойчиво внушалось всем местным чиновником. Мощность, необходимая Брандину для создания такой связи со своими подчиненными, расходовалась очень большая.
Такой поступок в особенности был нежелателен в очень ранние часы, когда король мог еще спать. И самый веский довод из всех — не следовало спешить устанавливать контакт с монархом, если твой мозг затуманен и одурманен миазмами винных паров, да еще по вопросу, который, в сущности, король мог счесть всего лишь захватом обычной деревенской девчонки.
Это был один кулак. Могли возникнуть еще более печальные осложнения, и при мысли о них можно было сойти с ума. Потому что кто, во имя сестер и бога, знает, как работает хитрый мозг язычника Альберико Барбадиорского? Как он посмотрит на подобный инцидент? Несмотря на бойкие речи Рамануса, тот факт, что девушка работала в «Королеве», с очевидностью свидетельствовал о том, что она была не из Нижнего Корте. Во имя сестер, жительницу Нижнего Корте тоже нельзя взять в качестве дани! Приказ короля это запрещал. Чтобы захватить женщину, она должна быть уроженкой Чертандо. Если Раманус хотел доказать, что она — жительница Стиванбурга, тогда это делало ее гражданкой Нижнего Корте, а это означало, что ее нельзя брать! Губернатор заменил промокший насквозь платок свежим. Он чувствовал, как его мозг поджаривается на солнце.
Все, чего он хотел от последних лет службы, — это получить тихую, умеренно прибыльную должность, право на которую некогда завоевала его семейству долгая, пусть и весьма незначительная, поддержка претензий Брандина на престол Играта. Это все. Больше ему ничего не нужно. И еще когда-нибудь приличный дом на восточном мысу, где он сможет наблюдать, как солнце встает из-за моря, и охотиться в лесах с собаками. Разве он хотел слишком многого?
А вместо этого попал между двумя кулаками.
Он быстро обдумал, не умыть ли руки вообще и пусть проклятые жители этого полуострова сами расхлебывают все дело. Пусть полоумный капитан Раманус отправляется на своем корабле по реке, как ему хочется. Собственно говоря, осознал он слишком поздно, если бы он остался в постели и сделал вид, что не получил вовремя сообщения, он был бы совершенно не виноват в этом промахе пьяного капитана. Он закрыл глаза, пробуя на вкус чудесную, ускользнувшую сладость такой возможности.
Слишком поздно. Он стоял у реки в слепящем свете жаркого солнца, и полгорода слышало то, что они с Раманусом только что кричали друг другу.
Вознеся краткую молитву своим личным богам еды и леса и поразительно ясно представив себе будущее поместье у моря, губернатор выбрал свой кулак.
— Тогда пустите меня на борт, — сказал он так резко, как только мог. — Я не собираюсь устанавливать дальнюю связь с королем, стоя на пристани. Мне нужен стул и тишина и очень крепкая чашка того, что на корабле сходит за кав.
Раманус явно пришел в замешательство. Губернатору удалось извлечь из этого слабое удовольствие.
Они предоставили ему все, о чем он просил. Женщину перевели в трюм, а его оставили одного в каюте капитана. Он сделал глубокий вдох, потом еще несколько. Выпил кав, обжигая язык, и это, как ничто другое, разбудило его окончательно. Затем, в первый раз за три года на этом посту, он сосредоточил свои мысли на точном изображении, как учил его Брандин, и мысленно произнес имя короля.
С пугающей быстротой в его мозгу возник резкий, холодный, как всегда, слегка насмешливый голос Брандина. От этого закружилась голова. Губернатор изо всех сил старался сохранить самообладание. Как можно быстрее и точнее — скорость была важна, как их учили, — он обрисовал положение, в котором они оказались. Он дважды извинился, но не посмел потратить время на третий раз, как ни принуждал его к этому инстинкт, выработанный всех жизнью. Что толку в инстинктах, если тут замешаны чары? Его затошнило от напряжения и нарушений непрерывности дальней связи.
Затем настроение его резко поднялось, и он вознес благодарственные молитвы всем двадцати различным божествам, потому что губернатору Стиванбурга дали понять, что король не разгневался. Более того, что он был совершенно прав, прибегнув к дальней связи. Что сейчас самое удачное время проверить таким способом решимость Альберико. И что, соответственно, Раманусу действительно следует позволить увезти девушку в качестве дани, но, подчеркнул король, не оставив сомнений в том, что она из Чертандо. Жительница Чертандо, случайно оказавшаяся в Нижнем Корте. Этот факт должен быть установлен очень четко: никаких сомнений насчет того, не является ли она жительницей Стиванбурга. Посмотрим, насколько хватает мужества у этого мелкого барбадиорского чародея.