Тигр скал
Шрифт:
— Чорла, бедный мой Чорла, как ты себя чувствуешь? — спрашивает по дороге святой Георгий.
— Хорошо, владыка, разве что плечо мне дали размозжили, да стоит ли печалиться из-за такой малости, когда я чуть было вовсе не погиб?
— Не горюй, Чорла. Сейчас я взвалю на тебя трех туров, и если ты сумеешь донести их вон до той горы, плечо твое исцелится.— Святой Георгий взвалил на Чорла трех туров и говорит: — Теперь я буду идти впереди, а ты иди за мной следом, только помни: наберись терпения, чтобы я не слышал ни единого стона, пока мы не достигнем вон той горы.
Тяжко пришлось Чорла, устал Чорла, ох как устал, пот с него лился в три ручья, глаза застилал
Подъемы остались позади. Улыбка победителя тронула губы Чорла.
Да только рано было радоваться.
— Вон за ущельем видишь перевал? — опять говорит ему Георгий.— Дотуда должен ты донести ношу, а потом и улыбайся, мой Чорла.
Молчит Чорла, набирается терпения, бредет, пошатываясь, за святым Георгием.
Вот поднялись они к перевалу, а святой Георгий снова говорит Чорла:
— Доберемся до ночлега, а потом и улыбайся, Чорла...
«До ночлега... до ночлега...— думает выбившийся из сил Чорла.— Где же он, этот проклятый ночлег?» Никак не вспомнит он пещеру охотников, в которой, почитай, сто раз проводил ночь под прикрытием огромного камня.
– Что ж делать, святой Георгий, я должен потерпеть, либо потерпеть, либо умереть...
Чорла не убавил шагу. Ни разу не застонал. Не взмахивал рукой перед лицом, отгоняя мошкару. Соблазнительная мысль об отдыхе, о том, чтобы хоть ненадолго остановиться, присесть и перевести дух, не касалась его сознания. По стопам святого Георгия шел Чорла.
Внезапно странный ропот послышался из ущелья.
— Чорла, эгей, Чорла, оглянись-ка назад,— сказал охотнику ушедший вперед владыка.— Видишь, какой потоп устроил я этим ветрогонкам дали, которые спешили погубить тебя.
И оглянулся Чорла, и увидел, как красавиц дали уносит бешеный поток.
— Ты ведь слыхал поговорку, Чорла: «Свеча и ладан свою дорогу не потеряют». Ты верно мне служил. Одних только свечек сжег в мою честь — двенадцать лошадиных поклаж. Мог ли я забыть о твоем таком ко мне уважении, о любви твоей и преданности, мог ли я в трудный час бросить тебя на произвол судьбы? Отныне ни туры не уйдут от тебя, ни серны, ни горные козлы — все будут в твоей власти. А смерть Придет за тобой тогда, когда ты сам того пожелаешь...
На этом старец закончил повествование. Умолк и задумался, полуопустив морщинистые веки. Так сидел он сминуту, потом вновь заговорил:
— Только смелости Чорла можно позавидовать, а больше ничему. И святой Георгий дурно поступил — утопил невинных богинь, ну и что же, что ему поручено покровительствовать мужчинам... Ничем не оправдать подобную несправедливость, ничем... Должен был понести наказание Чорла за кровожадность и алчность...
К счастью, таких, как Чорла, вероятно, мало было, а может, и вовсе не было, не то в наших ущельях не осталось бы зверья...
БЕСАРИОН: «СПЕРВА ОДОЛЕЙ СТРАХ ВЫСОТЫ...»
— Если бы не вершины, я бы сошел с ума. Они громоздились передо мной и совсем по-человечески подмигивали мне, обнадеживали,— улыбается Михаил.— Я слышал их тайный голос, он подбадривал меня: «А ну, будь смелее, держись, брат».
Очутившись один среди скал, вспоминал я историю Чорла. Дали приковали его к скале, вот и я застрял в этих скалах, словно и меня приковали... А может, и я в чем-то провинился перед дали и они так же сурово расправятся со мной, как с ним? Кто мне поможет, кто спасет меня? Святой Георгий? Но я ничего для него не сделал, одной свечки в его честь не затеплил. Почему-то я упорно сравнивал
Тогда я стал считать вершины: Чатини, Ушба, Иалбузи [3] ... И так я перечислял одну за другой, насколько хватал глаз, считал снова и снова...
Ветер подул с ледников. Дрожь охватила меня. Я весь трясся от холода. О, как страстно мечтал я в те минуты о земле внизу, о деревне, о доме, как завидовал моим ровесникам, которые сладко спали в теплых постелях. Тысячу раз зарекался в душе: «Отныне никогда больше не пойду в горы, к этой проклятой Дала-Кора близко не подойду и уж конечно никогда не взведу курок на тура».
3
Иалбузи — грузинское название Эльбруса.
«Никогда не взведу курок на тура»...— почему-то несколько раз подряд, как заклинание, повторил я эти слова. Может быть, из-за этого ружья и мстят мне дали? Из-за ружья, которое столько бед понаделало в горах?..
Вдруг меня охватило неудержимое желание зашвырнуть ружье далеко в пропасть.
К тому же оно стало необыкновенно тяжелым. И случилось так, что ружье нечаянно выпало у меня из рук и с лязгом покатилось вниз. Видимо, курок задел за камень, раздался выстрел, разорвавший ночную тишину. И опять все стихло... и я снова начал считать вершины. Не знаю, сколько времени я считал их и пересчитывал, но вдруг заметил, что они светлеют, и понял, что занимается рассвет. И когда солнце озарило мир, глазам моим открылось прекраснейшее зрелище — Сванэтский Кавкасиони словно на ладони был передо мной. Не могу передать, какое необыкновенное чувство охватило меня. В те минуты я мнил себя самым счастливым человеком на земле...
С первыми же лучами солнца я услышал свист. Вероятно, шуртхи! Свист повторился. И вдруг меня осенило — это мой отец спускается с верхних утесов!.. Определенно отец! Это его свист! Но как он нашел меня, как угадал тропинки, по которым я забрался сюда? Какое же удивительное должно быть у него чутье, что оно привело его на Дала-Кора? Все это поразило меня. Я удивлялся и в то же время гордился своим отцом, его охотничьим чутьем.
...Когда мы возвращались обратно, ни один из нас слова не произнес. Я — от смущения и страха, отец же, вероятно, сердился на меня. Уже возле самого дома он наконец заговорил.
— Боялся? — спросил он коротко.
— Когда в первый раз посмотрел вниз, сердце зашлось, потом немного освоился.
— Это высота тебя испугала. Что ж, если уж ты вбил себе в голову, что будешь по скалам лазать, начинай сначала.
— Сначала?.. Как это сначала, откуда?..
— Сперва ты должен одолеть страх высоты, потом освоить приемы и методы восхождения, приучить сердце и ноги к «малым» вершинам.
После того дело пошло совсем по-другому.
Односельчане стали свидетелями непривычного зрелища: Михаил и его товарищи — Шалико Маргиани, Михаил Хергиани (Младший), Пирибе Гварлиани, Шота и Лаэрт Чартолани опутали веревками пятиэтажную башню, принадлежащую братству Михаила. По этим веревкам они один за другим поднимались наверх и подолгу висели на зубцах башни, словно рысь на дереве.