Тигр скал
Шрифт:
...После Чорла был Муратби Киболани...
После Чорла никто не отваживался вступить в единоборство с Ушбой. Да и какой смельчак мог хотя бы помыслить об этом — кому надоела жизнь? Ушба оставалась неприступной — до поры, пока Муратби Киболани не потревожил ее склоны своими джабралеби. Он, Муратби, решил показать народу, что путь к солнцу открыт и кто пожелает, может вблизи полюбоваться на золотое светило, вступить в его владения, насладиться созерцанием заоблачных вершин... Да не убоится никто злых духов или дали, потому что дали милосердны и добры и, главное, уважают мужество...
Человек всемогущ и неодолим, как река... Так сказал тогда своим Муратби. Сказал, всем сердцем веря
Летом 1906 года в Сванэти приехали англичане. «Мы поднимем на Ушбе наше знамя»,— заявили они. Но как бы они нашли дорогу к вершине без проводника? А проводником разве кто пошел бы? Кому была охота вступить в борьбу с целым сонмом злых духов и дали в их обиталище — в теснинах Ушбы? Сваны наотрез отказывались: мы туда не ходоки, да и вам лучше не соваться, не искушать судьбу.
Тогда вышел вперед Муратби Киболани и показал иноземцам, что такое смелость и отвага горцев,— он вызвался идти проводником. Односельчане Муратби пришли в ужас. Старейшины семей качали головами: и сам погибнет, и село погубит, злые духи будут нам мстить, обрушат на нас снегопады зимой либо устроят половодье летом...
Но Муратби никого не послушал. Вместе с двумя иноземцами поднялся он на Ушбу. Сын этих гор, он впервые посмотрел на родное ущелье с заоблачных высот, увидел родное село, похожее на единую крепость со многими башнями, на Энгури — голубую жилу Сванэти, таинственно поблескивающую где-то внизу... К небу вздымались белые башни — белые ангелы страны принебесной, охранявшие ее от всего злого и нечистого, от всего низменного и недоброго...
Ослепительная красота потрясла Муратби. В эти минуты все, что открылось взору, что было дорого там, на земле, стало в тысячу крат дороже и ближе.
«Какое благодатное, какое богатое, оказывается, наше Львиное ущелье! Здесь все радует глаз! А люди не замечают, не видят и не понимают этой красоты, этой благодати! Они не умещаются на этих просторах, все никак не поделят эти тучные пастбища, поля и нивы, эти вековые леса, они борются, тягаются друг с другом, и царит среди них дух вражды,— размышлял, возвращаясь с вершины, Муратби.— Почему сын нашего ущелья должен уйти из жизни, так и не познав его красоты, не возвысившись духом до могучих снежноглавых голиафов?..» Какая-то особая радость будто приподнимала его над землей, по которой ступали ноги, он ощущал удивительную легкость. И в душе был глубоко благодарен чужеземцам, которые приехали и Сванэти из далекой неведомой страны и смелость и мужество которых внушали ему глубочайшее уважение.
В скалах Красного угла один из англичан сорвался в пропасть и погиб. Но и это не испугало смельчаков. Муратби же убедился, что никакие злые духи не причастны к гибели англичанина. Он своими глазами видел, как англичанин оступился, поставил ногу не туда, куда следовало, как не схватился рукой за тот выступ, который послужил бы надежной опорой, как недостало ему сил и как он потерял равновесие... К тому же он не был связан общей веревкой... И еще не одну причину можно было привести, ибо все они существовали и все они вместе привели к катастрофе. Если бы не эти причины, целая цепь причин, ничего бы не случилось.
— Дьяволы и злые духи могут сидеть в голове и сердце человека, а на Ушбе их нет, и пусть никто не ищет их там,— вернувшись домой, сказал Муратби односельчанам, которые собрались вокруг источника. Вслух сказал, что думал.
Но никто не поверил ему. Не поверили в то, что сын человеческий ступил на Ушбу. Что это Муратби говорит — смех, да и только!
— Чудно нам слышать от тебя такие слова и заносчивость твоя непонятна! Если бы так просто было подняться на Ушбу, зачем бы мы тогда пели «Лилео» [5]
5
Лилео — древний гимн солнцу.
6
Махвши — старейшина.
— Непросто это, взойти на Ушбу, очень трудно, но возможно. Но дьяволов там нет и злых духов нет никаких...
— Если бы все было так, как ты говоришь, то и лечакиани [7] захотели бы забраться туда. Обитель богинь для них более интересна, чем для нас, мужчин, они ведь тоже из рода дали...
Кольцо вокруг Муратби постепенно суживалось. Возмущенные мужчины еле сдерживались, глаза их метали искры — не могли они простить односельчанину такое самовольство, такую ложь и полное пренебрежение к народу.
7
Лечакиани — носящие лечаки, то есть женщины.
— Да, никто не может сказать, что это легко, но я даю слово, что одного человека, любого, кто пожелает, завтра же поведу на вершину той самой дорогой, которой поднялись мы. Пусть выйдет сейчас любой, кто пожелает, и я поведу его, а потом, вернувшись, пусть он скажет вам правду, может, ему где-нибудь и встретятся дали и шашишеби [8] ,— с жаром говорил Муратби Киболани, но речам его не хватало убедительности: один против всех, без свидетелей, без единомышленников, он сам сознавал свою беспомощность и искал такие слова, которые убедили бы народ в том, что он говорит снятую правду, и развеяли бы в прах угнездившиеся в душах людей суеверия.
8
Шашишеби - злые духи.
— Так же поведешь, как повел того несчастного англичанина, да? — выскочил из круга какой-то молодой парень, у которого только-только пробились усы и бородка.
И было видно, что он не столько поведением Муратби возмущен, сколько хочет произвести впечатление на присутствовавших здесь женщин.
— Ты помолчи пока, мальчик, а когда освободишься от низменных желаний, тогда выходи и говори перед селом,— осадил его махвши села, равно суровый и беспристрастный ко всем, беспощадный к тем, за кем замечал ложь либо неискренность.
А круг все сужался.
Что сказать им? Какие слова найти?
— Англичанин сорвался в пропасть на обратном пути, когда мы возвращались. Откололся кусок скалы, и он упал вместе с ним. Мы предупреждали его, что это опасное место, что надо спускаться на веревке, Но он не послушал нас, и вот что случилось с ним. Такое может случиться со всяким, и никакие злые духи небыли причастны к его гибели. Это правда...
— Видно, жажда славы обуяла тебя и потому ты так говоришь. Или, может, ты думаешь, что нас легко одурачить? Но почему не хочешь вспомнить хотя бы одну историю — о том, как старейший род Цитлани вымыл в святом озере Чахи свои джабралеби и какая беда обрушилась за это на все ущелье?