Тигр

Евгений Фролов

ТИГР

Охотник Вова родился в дебрях Большой Москвы, в деревне на Крымском валу. Здешние охотники споконвеку славились по всей необъятной Московской области, а при Вовином прадеде добрались сюда ходоки из мест и вовсе неслыханных - из Калуги - и предлагали тому, кто согласится уйти к ним на житье, несметные деньги - семнадцать чурмяновых мурыжек в год. Над чужаками смеялись: и одеты они были не по-людски - в двубортные тройки мехом наружу - и говорили, как басурмане - с цоканьем и присвистом, да и была охота забираться в края, куда и птице

Вова, как и его предки, учился искусству охоты до той ночи, пока не прошел обряд пляски у священного Фрезерного Станка. Навсегда запомнились ему костры из прошлогоднего льда, ториевый частокол у кургана, где почил Станок легендарный родоначальник племени, и обжигающий глоток мужского напитка, настоянного на змеиных пупках. Но пуще того врезалось в память заветное слово, переданное вождем в страшной тайне: попкорн!

Утром Вову женили без особой пышности на десятке девушек с Трубной площади, и он навсегда перебрался в дом своих жен, чтобы стать Главным Охотником.

С тех пор промелькнуло триста лет, полных забот о благополучии деревни. Вова научился высшему искусству охоты: бить зверя так, чтобы тот оставался доволен. Не раз доводилось ему срывать аплодисменты полного зала подстреленных медведей и умирающих слонов. А как-то в антракте одна лисица даже прослезилась от избытка чувств и пыталась расплатиться кучей меди. Другой бы взял, но Вова работал не за деньги и потому с негодованием отказался.

Так жилось Вове все лучше и лучше.

Однако, как сказал великий Монтень: "Чистому праведнику подавай грязную лужу". Все казалось Вове, что не сделал он в жизни чего-то главного. Мысль эта жгла его и мучила так, что порой ночами вскакивал он и кричал с закрытыми глазами:

– Всегда готов! Сарынь!

К чему готов?
– удивлялись домашние. Но не суждено было им узнать ответ, ибо сказано в Книгах Предначальных Времен: "Не твое собачье дело!".

А время шло и "Д" - день пришел, и "Ч" - час настал.

В тот год был невиданный урожай крокодилов. Они росли так густо, что женщины не успевали срезать черенки до открытия пасти. Пришлось подключиться мужчинам. А охотникам во главе с Вовой выпало ежеутренне вырубать перелезшие через околицу дикие вопли - работа нудная и однообразная. И поэтому когда из Марьиной рощи приплелся едва живой гонец с известием о тигре-людоеде, Вова не сомневаясь оставил за себя старейшего из охотников и, не спрося старосту, дернул на охоту.

С Трубной до Марьиной рощи, как известно, путь неблизкий. Больше месяца добирался Вова, насмерть загнал трех жилистых ездовых старух и все-таки опоздал. На какой-нибудь час-другой, потому что широкая - в полверсты - полоса голой земли там, где прошел тигр, все ещё дымилась. Присмотревшись, Вова увидел, как над горизонтом извивается чудовищная полосатая труба тигриного хвоста.

Сотворив Интегральное Уравнение Третьей Степени, что должно было обеспечить успех охоты, Вова двинулся по следу.

Тигр прошел Марьину рощу как раз по центру, там где - одна за другой располагались три Райкиных деревни. Теперь только от одной из них осталось кое-что, а именно банька, старая и темная от времени. Перед ней сидел окаменевший старик в белых подштанниках. Вряд ли он заметил, как Вова достал из заплечного мешка большую флягу, чтобы приготовить страшный Растворитель Реальности.

И началась погоня за тигром, которая должна была окончиться его гибелью, потому что Вова никогда не отступался от задуманного.

На третий день охотник настиг свою жертву. Тигр спал, примостившись в пойме речки, и вода клокотала в бухтах его спины. Металлический рев рамфоринхов, хватавших из его шерсти всякую паразитическую мелочь, терялся в громоподобном храпе.

Вове предстояла переправа и тяжкое восхождение. Он готовился до самого вечера.

Стемнело, когда он столкнул на воду чугунный плот. Удивленные улитки плыли следом, хрюкая и помигивая красными глазами. В полузатопленной бамбуковой роще люто ворочалась семиглавая выпь. Рядом вынырнул большой сом и уставился на охотника взглядом конченого пьяницы. Вова свистнул его шестом между рогов, и сом, оглушительно хлопнув ушами по воде, отстал. На пушечный хлопок из тигриной шерсти отозвалась ночная птица.

Вова ещё пару раз подтолкнул плот и кожей ощутил, как на него легла исполинская тень.

У самого тигра течение стало сильнее. Пришлось работать шестом изо всех сил. Вова добрался до трехсаженных в обхвате шерстин, лежащих на воде, и перепрыгнул на одну из них. Что-то с треском шарахнулось и пустилось наутек.

По стволу он дошел до подшерстка и, вырубив себе небольшое убежище, как следует привязался: следовало ожидать утра.

Последнее, что он увидел перед сном, был запоздалый птеродактиль, промчавшийся мимо с жутким стоном:

– Fervet opus! Fervet opus!

– Pera, треклятая животина.., - пробормотал Вова.

С рассветом он отправился в путь. Кроны тигриной шерсти почти не пропускали солнца, и внизу стоял полумрак. Земля под ногами охотника вздымалась и опадала в такт звериному дыханию.

С шерсти то и дело сыпались роговые чешуи. Душный запах, поднимавшийся из луж пота, выжимал слезу.

Вова упорно двигался вверх. Справа, там, где шерсть редела, на фоне сиреневого неба становились видны далекие снежные шапки позвоночного хребта. Чем выше поднимался охотник, тем больше холодел воздух, и рыжая лиственная шерсть предгорий сменилась черным хвойным мехом, а потом - желтыми альпийскими лугами.

К полудню второго дня он вышел к Начальному камню Великого Позвоночного Тракта. На камне темнели загадочные руны древнего заклинания: "Cool befor drinking". Под надписью в позе Бесконечного Ожидания сидел мудрый Андрогин с обнаженными правой грудью и левой ногой. Уставившись на Вову синим камнем бездонного мужского глаза, он повелел:

– Сядь! И внемли, чтобы дать ответ. Слушай внимательно. Думай упорно. Отвечай немедленно. Кто утром плывет по небу седым бабуином, днем отвечает на вопросы телезрителей, а вечером шундурляет смарглами?