Тигриное око (Современная японская историческая новелла)
Шрифт:
Приведя свои резоны, Сакёноскэ умолк. Поднял голову Нобумори, и на лице его явственно читалось, что Сакёноскэ высказал его собственные мысли. Он собрался было что-то сказать Нобунага, но, увидев, как зажглись огнем его глаза, передумал. В такой момент лучше было со своими репликами не соваться. Нобумори снова опустил голову.
— А у тебя, Сакёноскэ, есть какие-нибудь предложения?
— Предложение только одно — отложить поход в крепость Нагасино на более поздний срок, чтобы дождь не помешал действиям стрелкового подразделения. Сезон дождей длится примерно месяц, но обычно бывает еще несколько дней без дождя. Исстари такие дни называли «теплым просветом». По моим предположениям, в этом году «теплый просвет» наступит после двадцатого. До
На лице Нобунага отразилось полное одобрение. Ружья с фитильным запалом во время дождя не используешь — не то чтобы они будут совсем непригодны, но для сражения не годятся. Сакёноскэ прав, однако же, с другой стороны, жаль оставлять крепость Нагасино на разорение и гибель. Падет Нагасино — следующей опасности подвергнется крепость Хамамацу. Нобунага погрузился в глубокое раздумье.
— И еще одно хочу сказать. Есть только один способ обстрелять из ружей конницу Такэда — возвести забор, преграду для коней. Пусть три тысячи воинов, без различия — офицер ли, простой ли солдат, принесут колья, по одному каждый, длиной в полтора кэн и толщиной в четыре сун, [79] а также по мотку веревки. Если из этих трех тысяч кольев построить изгородь, ее не сможет преодолеть даже конница Такэда. Лошади в замешательстве остановятся перед преградой, тут-то стрелки и возьмут врагов на прицел.
79
Сун — единица длины, около 3,03 см.
— Точно! — воскликнул кто-то.
Однако уж очень ловко все это было придумано. Да и захочет ли Нобунага, всегда больше склонный заставать противника врасплох, принять тактику, требующую столь кропотливой подготовки?
Тринадцатого дня 5-го месяца 3-го года Тэнсё (1576 г.) Нобунага вышел из Гифу, ведя за собой трехтысячную армию. Обычно выступление его армии обставлялось пышно и сопровождалось музыкой, на этот же раз все было на удивление тихо. Отчасти это объяснялось сезоном дождей, но главная причина была в другом — просто каждый офицер и солдат нес длинный шест. Конные самураи как-то ухитрились приторочить свой шест к седлу, остальные же вынуждены были тащить его на плече, что создавало крайние неудобства. Воинам с пиками на правом плече пришлось нести шесты — на левом. Стрелки тоже примостили на одно плечо ружье, а на другое — шест.
Такой марш армия совершала впервые. «Не поймешь, то ли на войну идем, то ли всем миром монастырь строить, [80] — жаловались некоторые. — Ладно бы эти шесты, но ведь еще и мотки веревки». Процессия действительно выглядела довольно странно.
— Видать, здорово наш господин изволит бояться конницы Такэда, — переговаривались за спиной Нобунага воины, уставшие тащить длинные палки.
Армия с шестами и веревками выступила без особого воодушевления, но, уже начав двигаться, довольно скоро — к вечеру четырнадцатого числа — подошла к Окадзаки. Однако далее войска продвигаться не стали, а дня на четыре остановились. Солдаты тем временем учились делать изгородь из принесенных с собой шестов и веревок. Они собирали ее и вновь разрушали. Разрушали и вновь собирали. Делать изгородь можно было по-разному, и к концу четвертого дня внутри каждого отряда было устроено состязание — кто сноровистее возведет свою часть изгороди.
80
Буддийские монастыри время от времени привлекали членов общины для строительства пагоды или на другие тяжелые трудовые повинности.
Стрелки же каждый день набирались мастерства. Шли дожди, стрелять по-настоящему было невозможно, так что главный упор был сделан на учения. В течение этих четырех дней прибыло подкрепление
Несмотря на понукания со стороны Токугава Иэясу, Нобунага только посматривал в небо и не двигался с места.
Семнадцатого числа дождь наконец на время прекратился. Нобунага спросил Хиратэ Сакёноскэ, что тот думает о погоде.
— По-моему, сейчас самое время выступать. А когда прибудете на поле сражения, самое важное — построить изгородь. Дождь, вероятно, продлится еще дня два-три.
Армия Нобунага двинулась к Сидарано восемнадцатого числа. Нобунага сперва устроил временную ставку на горе Гокуракудзи-сан, а когда вдоль реки Рэнко-гава была возведена изгородь, ставку перенесли на гору Дандзёсан, на одну линию со ставкой Иэясу на горе Такамацу, прямо напротив ставки их противника — Такэда Кацуёри.
С тех пор как армия Нобунага выступила в поход, то есть с тринадцатого числа, Кацуёри регулярно поступали донесения о ее передвижениях. Он немало позабавился, когда ему доложили о странном шествии солдат и офицеров с кольями и веревками. Ему очень хотелось увидеть лицо Нобунага, напуганного конницей врага. До Такэда дошли слухи, что многие из воинов Нобунага недовольны тем, что он заставил их нести такую ношу.
— Вот ведь как он боится моей конницы! — сказал Кацуёри, обращаясь к Ямагата Масакагэ.
— Потому и вооружен тремя тысячами ружей, что боится наших коней. Однако такая возня обычно ему не свойственна, и это меня тревожит. Не задумал ли чего наш враг? — Старший военачальник Ямагата Масакагэ то и дело отправлял людей в разведку и знал все о передвижениях и привалах объединенной армии Ода и Токугава. Когда он понял, что десять тысяч воинов Токугава вместе с тридцатью тысячами Ода составят сорок тысяч, Ямагата стал просить Такэда отступить:
— Давайте эту забаву — взятие крепости Нагасино — отложим на потом. А в настоящий момент лучшей тактикой будет отвести наши силы.
Однако Кацуёри его не слушал. Не только Ямагата Масакагэ, но и Хара Масатанэ, Найто Масатоё, Обата Нобусада, Итидзё Нобутацу, Цутия Масацугу, Баба Нобухару, — все его военачальники в один голос твердили, что о решающем сражении нечего и думать, но Кацуёри настоял на своем и на отступление не согласился. Им владело желание раздавить копытами своих коней ставку Нобунага и Иэясу. Наступило восемнадцатое число, солдаты Нобунага и Токугава продвинулись к берегу реки Рэнко-гава и принялись ладить изгородь. Примерно в то же самое время Ямагата Масакагэ предложил Кацуёри начать решающий бой:
— Если нападать, то сейчас, пока изгородь еще не возведена. К тому же, во время дождя, вражеские ружья будут бездействовать. Так что стрелковый отряд в три тысячи ружей можно не принимать в расчет.
Однако Кацуёри покачал головой.
— В такой дождь ездить верхом невозможно. Подождем, пока прояснится, и покончим с ними.
И Кацуёри не сдвинулся с места. Дождь шел восемнадцатого и девятнадцатого. Тем временем изгородь была достроена. Наступило двадцатое, и во второй половине дня дождь перестал. Нобунага вызвал Хиратэ Сакёноскэ, чтобы узнать о погоде на завтрашний день:
— Ну, что? Это и есть тот «теплый просвет», о котором ты говорил?
— Точно я смогу сказать только ближе к вечеру, поэтому нижайше прошу немного подождать.
Сакёноскэ вышел на улицу и огляделся. На горе Дандзёсан, где стояло войско Нобунага, и на горе Такамацу, где была ставка Иэясу, не ощущалось ни малейшего дуновения, даже военные вымпелы повисли. Сакёноскэ долго сидел не двигаясь. Солнце понемногу начало склоняться к западу, наконец подул ветер, которого он ожидал. Ветер был западный. Флаги объединенной армии Нобунага и Токугава разом взметнулись в сторону армии Такэда.