Тигриный лог

Чеснокова Юлия Олеговна

– Сегодня жаркий день будет, наверное, - разговаривал Чимин, подготовившись к разминке. – Солнце яркое вышло.

– Хорошо бы, если дождя ещё не будет, - я начала с главного и, допрыгнув до турника, подтянулась дважды. Мои успехи пока что остановились на этом. – Мастер Ли сказал, что в субботу мы идём собирать хурму? Не хотелось бы шлепать по грязи. Пусть погода подержится ясной!

– Да, я тоже не люблю слякоть, - он встал рядом, совершая разогрев и растяжение. Мы замолкали на тех

движениях, которые требовали правильного дыхания. – Не знаю, правильно ли, что Хан доверяет мне тренировать тебя, Чонгука… я ведь не самый лучший боец…

– Ты переживаешь из-за вчерашнего? – поспешила осведомиться я. С виду он держался молодцом, но что внутри ведь не просветишь рентгеном. Я уже приучала себя, что преждевременные выводы – всегда неуместны.

– Только из-за того, что не хочу быть плохим наставником, а бой на это намекнул, - хохотнул Чимин, укоряя себя. – Нет, лично за себя мне не обидно. Я знал, что Сандо более напорист и крепок. Он суровее меня заточен.

– Он стал лучше, потому что занимается с Лео, - это не было секретом в Тигрином логе, просто я одна из первых, кто узнала, а поскольку Сандо не объявлял о своём досуге, то их уроки с привратником выплыли не так давно. – Естественно, что поднатореешь в любом деле, если со специалистом советуешься. А ты мучаешься с нами – несмышленышами. Конечно, откуда закалиться так же, как ему?

– Ладно, что уж говорить об этом, - Чимин выпятил грудь колесом, потянувшись, и принялся лупасить грушу. – Я всё равно пока не могу выработать автоматизмом некоторые особенно болевые приёмы. Это кажется мне чересчур… Я всегда держу в голове, какой вред причиняю человеку, чтобы не покалечить его, а Хан ругает меня за это, говорит, что я так не стану воином, ведь воин бьётся насмерть. Именно так выглядит техника Сандо. И я не понимаю, почему я должен делать свой дух добрее и лучше, слушая Ли, а потом перестраиваться до крайней жестокости. Зачем она мне?

Я остановилась возле своей груши, поменьше размером, весящую также не столько, сколько та, что дубасил Мин. Как ему объяснить, что ему это пригодится? Да, он считает ненужным иметь хладнокровие, граничащее с бездушием, потому что не в курсе, что не навсегда здесь. А уйдя из монастыря, у него будут совсем другие задачи. Я о них тоже толком не знала, но догадывалась, и это объясняло мне многое. Делиться этим всем я ни с кем не могу. Как обычно, остаётся переводить тему.

– А что это за болевые приёмы? – Мне-то, как девочке, они пригодятся для самозащиты. Не силой, так хитростью.

– Ну, из разряда запрещенных в честном бою, - Чимин вернулся ко мне и, пригласив к сотрудничеству жестом, поставил меня перед собой. – Например, нельзя бить острой конечностью – локтем или костяшками пальцев, в висок, - он медленно продемонстрировал мне замах, выход из него и конечное соприкосновение. – Нельзя кусаться и хватать за волосы, хотя Хан говорит, что если иных возможностей не осталось, то можно всё, - он хотел отойти, но вспомнил: - А, ну и главное! – засмеявшись, он подошел ко мне и, так же медленно, продемонстрировал сгиб колена и отправку его в промежность. Взяв меня за плечи, он, играясь, наклонил и довел удар до конца. То есть, это не было ударом, просто исполнение траектории в замедленном варианте. Отпустив меня, Чимин вдруг резко отступил и уставился мне ниже пояса. Я недоумевающее проследила за направлением его взгляда.

– Что? – Он молчал. Посмотрел на своё колено, потом опять туда, где бывает ширинка. И до меня начало доходить. Я-то уже вжилась в роль мальчика! Вожусь тут со всеми, касаюсь, но другой-то парень почувствует даже коленом, что у другого отсутствуют бубенцы, которые должны были прозвенеть. Заливаясь красным от ушей к носу, я выжидающе воззрилась на Чимина. Он рассеяно почесал лоб указательным пальцем и заводил им, точно боясь остановить, указывая на какую-то определенную точку.

– Прости, но… пф! – выплеснул из себя вздох юноша, теперь потерев лобовую долю и улыбаясь самому себе. – Да нет… ну… - опустив глаза, он опять поднял их на меня. Завернул улыбку назад. – Не посчитай меня ненормальным… ну просто, бывает, иногда бред в голову приходит. Ты не мог бы раздеться до пояса?

– Что?! – поняла ход его мыслей я, но он-то сам в них ещё не уверился! У меня был шанс замести следы. Но как им воспользоваться. – Зачем ещё? – напустила я на себя раздражение. – Мне прохладно.

– Я… я не могу объяснить. Ненадолго. Сними рубашку и тут же одень обратно. – он следил за моими руками, скомкавшими запахнутые края, спустившимися к оби. Нет, сколько можно? Я уже троим монахам грудь показала, ты-то куда, Мин? Я думала, ты приличный. Но даже не стеснение останавливало меня. Что уж там – я первая стриптизерша горной долины, но это ведь покончит с конспирацией. Как будем выкручиваться?

– Я не буду раздеваться, что за ерунда? – усмехнулась я, попытавшись угомонить Чимина презрительным и осуждающим взглядом. Он подошел на шаг ближе.

– Это же не трудно… почему ты так упираешься? – Я вспомнила Шугу:

– Потому что считаю твой интерес нездоровым.

– Да не в этом дело, пойми… - вдруг сделав выпад, он поймал меня за предплечье и, выжав из меня взвизг, дотянулся до груди и положил на неё руку, после чего, сжав на ней пальцы, округлил глаза и оттолкнул меня. Оскорбленная нахальством, я сильнее стянула на себе рубашку и развернулась к нему полубоком. – Ты… ты девушка?

– Я послушник монастыря! – Чимин поводил из стороны в сторону головой, плавно, развеивая мираж. Протерев ладонями лицо, он опустил руки на бедра, выставив локти в бока, и тяжело выдохнул.

– Вот так-так… - глядя на меня в упор, он ошарашено изучал мою фигуру, которую заново для себя открыл. – Девушка… Хо! В уме не укладывается…

– Тогда сделаем вид, что ничего подобного! – попросила я его. Он невербально изобразил отказ.

– Как ты пробралась сюда? Нет, подожди! – выставил он руку, словно озарившись. – Я же не должен тебя трогать! Не должен говорить с тобой! За это же изгнание из монастыря… о боже! – сокрушаясь, он опять провел по лицу руками, будто проверял, насколько качественно побрился.