Тигриный лог
Шрифт:
– Тук-тук, - услышала я знакомую просьбу о разрешении войти.
– Входи, Джин! – подтянулась я к подушке и подтянула на себя одеяло, хотя была в добротной такой пижамке, со штанишками до щиколоток и рукавами три четверти. Он переступил порог и, взяв стул с краю, подставил его поближе к моему ложу, усевшись.
– Ты весь день выглядела очень напряженной и грустной. У тебя всё хорошо? – всё-таки, он очень проницательный и чуткий. Я удивлялась его способности видеть главное и вовремя.
– Да как сказать… Чимин теперь тоже знает, что
– Вот как? – взгляд остановился на моём лице. – Увидел что-то?
– На тренировке стало ясно… на ощупь, - зажглись мои щеки и стали гореть.
– На ощупь? – повторил Джин. Брови его подскочили до середины лба. – Эти смотрят, этот щупает… Хо, сотри мне память, я как-нибудь переиначу твоё разоблачение для себя, - я засмеялась.
– Если ты забудешь всё, то забудешь и то, что надо промолчать, когда мой пол станет очевидным, и не откроешь меня по-другому. Ты же не сдержишься и поведешь себя так же.
– Открыть тебя по-другому? – одна его бровь опустилась, а другая так и осталась в игривом наклоне. – Мне нравится формулировка. И да, я напишу себе памятку «молчи, сдерживайся, прикинься котиком».
– Котиком? – непонимающе веселилась я.
– Ну да, их обычно гладят, пускают везде, и на постель…
– Джин! – шикнула я, прекратив смех.
– Что? Я сказал «на», а не «в».
– Какая разница! – одернула его я, опять нахмурившись. Вряд ли есть какая-то опасность находиться с ним здесь наедине, но одно то, что мы так близко друг к другу и без свидетелей – это наводит не на те мысли.
– Извини, я всего лишь хотел отвлечь тебя от того, чем ты грузишься. Я же вижу, что ты сама не своя со вчерашнего дня. Что ты там вбила себе в голову? Рассказывай.
– Чимина из-за меня чуть не выгнали! – сокрушенно сказала я и поведала, как всё утром случилось. Джин внимательно выслушал, не перебивая и не пытаясь острить по поводу и без того глупых моментов. А как бы он поступил на месте Мина, если бы был в такой же ситуации и так же воспитан? – Исходя из этого… я задумалась, а не лишняя ли я здесь? Я всем всё усложняю. Тем, кому и так нелегко.
– Хо, ты просто готова сдаться, не выдерживая.
– Не правда! – возмутилась я. – Дело же не во мне, а в ребятах – всех вас!
– А что мы? Мне с тобой тут гораздо лучше. Спроси Шугу и Ви, уверен, они скажут то же. – и спрашивать не надо, они мне уже говорили. – Ты с чего-то вздумала разделить совершенно все тяготы, но, поскольку на тебя не обрушилась вселенская тоска, то подумала, что не вписываешься в наш контингент? Ты всё ещё хочешь пострадать за правое дело?
– Возможно. Может быть, тогда бы я ощутила себя здесь гармонирующей и сочетающейся деталью, - уже мало что соображая повела я плечами.
– Ты хочешь страдать, как мы? Хорошо, я могу это устроить, - вдруг оживился Джин. Меня это даже немного напугало. Он взял у меня из рук книжку и отложил на столик. – Всё ещё хочешь?
– Что ты собираешься сделать? – насторожилась я.
– Ты мне не доверяешь? – хитро заиграл его взгляд.
– Я всего-то хочу узнать, что ты замыслил.
– Страдания, равные нашим. Исполняю твоё желание, - Джин потянул за одеяло. – Убери. Как тебе легче будет их принять, стоя или лёжа?
– Сидя? – предположила я и свесила ноги. – Но в чем суть?
– Суть в том, - молодой человек подсел ко мне, оказавшись рядом. – Что самой главной мукой большинства является отсутствие женщин. Отсутствие женщин – это неудовлетворенность. Неудовлетворенность – это дикое вожделение, без возможности его утолить. Ты когда-нибудь испытывала подобное? – я открыла было рот. – Конечно же, нет. Невинные девушки потому и невинны, что не испытывали предела искушений.
– И… - шумно задышав, потому что Джин плавным движением убрал локон мне за ухо, задев висок, я сжалась. – Ты хочешь искусить меня? По-моему, я говорила тебе, что лучше не стоит, поскольку я могу захотеть чего-нибудь не того.
– А мне это и нужно, - прошептал Джин рядом с моей щекой и его слова забрались в мою ушную раковину. – Только ты будешь, как и мы. Сама держать себя в руках. Сдерживаться. Бесконечно сдерживаться, Хо, как бы сильно не хотелось, - положив ладонь мне на колено, он провел ею вверх, до сгиба, и поднял на бедренную косточку, выпиравшую из-за моей задержавшейся подростковой худобы сквозь штаны. – Ты не думай, - продолжал он говорить не мне, а в меня, своим приглушившимся голосом, - Что раз мы несчастные, то безгрешные… неопытных среди нас не так много… я старше тебя настолько, что мои действия можно назвать растлением, а не соблазнением…
– Всего-то лет пять, - задрожала я, чувствуя, как его рука зашла под рубашку и коснулась моей спины. – Джин, но ты ведь ничего не сделаешь, правда?
– Ничего. Мне нельзя. – провел он носом по моей шее и мне стало трудно дышать. – Тебе же кажется, что если человек страдает, то всё – надо ему мир под ноги положить. А ты не думала, что даже страдающий может заставить страдать других? Хотя бы тем, что не умеет справиться со своей болью. А это слабость. А слабость не заслуживает жалости, если она добровольная. Упасть и ныть может всякий, чтобы требовать себе всю жизнь снисхождения… но я ухожу от темы, не так ли? – Одной рукой он выводил круги вдоль моего позвоночника. Я выгнулась, и в то же время он положил теперь другую руку на моё колено. Мышцы ног превратились в натянутые бельевые веревки. Выпростав кисть из-под рубашки, Джин провел кончиками пальцев по линии роста волос, ниже, слегка потянул за воротничок и, отведя его, коснулся кожи под ключицей. Его губы не отводились от моего профиля, так, что его дыхание щекотало и щекотало ухо. Но это что-то иное, не щекотка. Оно отдаётся по всему телу, но обладает другим эффектом. Мне не хочется смеяться. Мне хочется дрожать и съёживаться в клубок, так, чтобы мурашки, забегавшие по телу, нашли себе стойло и успокоились. – Я ведь не делаю ничего, что не позволено. Даже если бы ты была моим монастырским братом, я бы мог размять тебе плечи после тренировки. Я бы мог сделать тебе расслабляющий массаж… Я не касаюсь тебя губами и там, где не положено касаться, - Джин перевел ладонь с колена на живот, чуть надавив. – Не думаю, что если бы мы были за стеной, я бы оставил руку здесь, а не ниже.