Тигры и земляника

Галиуллин Айрат

Весенний ветер треплет вихры, кудряшки и косички, доносит запахи талой воды и земли. Яркое солнце бьет в глаза, и стоящие на фотографии смешно щурятся. На фоне голых деревьев Фуксовского садика в окружении детей молодая женщина. Она смотрит в объектив пронзительно и ясно, под глазами голубые тени, лицо с тонкими чертами по-зимнему бледное и худое.

…В школу я пошла, выйдя из декретного отпуска, а до этого нигде не работала – институт, замужество… родила, даже не успев сдать госэкзамены, так что пришлось доучиваться уже сидя с ребенком. Социальный психолог без опыта и стажа, куда мне было еще идти? Только в…

Да нет, школа – это не плохо, свое дело я любила. Просто система выжимала, выдавливала того, кто не подходил под стандарты. А коллектив был неплохой, и со многими я дружила, и многие огорчились, когда я ушла…

Подумать только, дневничок, четыре года я продержалась.

Держали, конечно, дети. Такие разные, такие… Хотя школа обычная, не специальная, но все же попадались ребята с проблемами – эмоциональная заторможенность, клептомания, немотивированная агрессивность, даже аутичность в слабой форме.

«Я все понимаю, но подобным детям у нас не место. Для них государство создало другие учреждения» – говорила директриса.

Например, про мальчика, которого вычислили только через два месяца – у детей пропадали мелкие вещи, и воришка оказался настолько ловким, что поймать его за руку представлялось совершенно…

Мальчишка, как выяснилось после многих часов беседы (а он раскрывался трудно, медленно), вещи таскал не из-за нищеты или голода, а просто ради острых ощущений. Я билась с ним долго, но в конце концов нам удалось поговорить по душам, парень дал «честное мужское слово» и мы записались в секцию карате. То есть он записался, конечно, один, я просто сопровождала. Бывший воришка стал получать дозы адреналина и влился в среду, где доминировал «кодекс чести». Чем неимоверно гордился.

А переведи его в специальную школу – кто знает, что с ним дальше…?

Или отправить в спецшколу десятилетнюю девочку, которую средь бела дня чуть не изнасиловал какой-то подонок? После того случая ребенок перестал говорить… совсем, даже с родителями. Мне понадобился почти месяц ежедневных бесед (вернее, монологов), чтобы она начала хотя бы поднимать глаза. А то сидела, глядя в пол, и никакими силами, казалось, нельзя заставить ее посмотреть…

Как сейчас помню ее первую фразу: «А я люблю карусели». Сказала и испугалась порыва, а мне потребовалась вся выдержка, чтобы не вскочить и не заорать от радости!

Само собой, мы в тот же день пошли с ней кататься на каруселях!

Артур был не очень доволен, что я задержалась на работе (а я тогда часто приходила позже), но только хмыкнул, когда я с порога закричала: «Она заговорила!». Муж стоял в моем переднике с лопаткой для жарки в руках, из-за спины уже выкатывался Алик: «Мама пришла!»

…Я видела ее в прошлом году, эту девочку. Через всю улицу ко мне с криком бросилась молодая особа, упала, что называется, на грудь, разревелась. С трудом ее узнала – повзрослевшая, слегка располневшая, но вполне симпатичная девушка. «Я вас каждый день вспоминаю», – сказала она между всхлипами, размазывая по своим и моим щекам тушь.

(Надеюсь, это ляжет на чашу весов там, тогда…)

Конечно, ради таких откликов стоит вкладываться, но работа школьного психолога – еще и планы, отчеты, доклады, рутина, рутина, рутина… может быть, из-за нее я и ушла. Не люблю рутину. А изменить ничего нельзя – шаг влево, шаг вправо считается…

Что ж, идем дальше.

На плечах у папы девочка лет пяти. В одной руке воздушный шарик, в другой флажок с надписью «Мир! Труд! Май!» Красная болоньевая курточка (фотография черно-белая, но я прекрасно помню), хлопчатобумажные колготы, ботиночки с круглыми носками, на голове ярко-желтая вязанная шапочка с огромной пампушкой. На заднем плане колонна демонстрантов – беззаботная толпа в замысловато изогнутых шеренгах…

Ветер, плотный и теплый, как нагретая за ночь подушка, налегает на лицо, а над головами летит продирающий до пяток мегафонный голос: «Передовикам производства гормолокозавода номер два – ура!.. Славным работникам нефтехимической отрасли – ура-а!..»

«Га-а… Га-а… Га-а…» – гремит в ответ колышущаяся…

И вкус сахарной ваты… О, сахарная вата, предел детских мечтаний! – я наелась ею до отвала, так, что меня даже затошнило и вырвало прямо на папин пиджак. Но он не рассердился (за что я ему благодарна по сей день, честно, ведь я ужасно боялась, что он меня отругает, и страх затмил даже дурноту)… Папа понял мое состояние, он только гладил меня по голове, бледную и вспотевшую, а я замерла на его плече…

Но это потом, позже, а на фотографии лицо девочки сияет от счастья, папа улыбается уголками… Черты лица у него резкие, словно высеченные из камня, одного взгляда достаточно, чтобы понять – серьезный мужчина, суровый и волевой.

Это точно… с папой не забалуешь. Он военный, и нас с братом воспитывает в строгости и дисциплине. «Да, папа, понятно, папа, спокойной ночи, папа». Отбой в девять ноль-ноль, подъем с первой команды, и никаких «Можно, я еще полежу?» А если он прилег после обеда, не то что в спальню – по коридору нельзя пройти. Папа отдыхает. Школьный дневник на еженедельной проверке, в детской образцовая чистота, плюшевый мишка, обнаруженный отцом под шкафом, отправляется в мусорное ведро. Непорядок!

Воспитание, как у солдат в казарме – согласно уставу. Что ж, в этом, наверно, проявлялась его любовь. Своеобразная только очень…

Папа у меня невероятно талантлив. Пел песни под гитару, сам сочинял даже… А еще, сколько себя помню, в доме звучал голос Высоцкого – папа собирал его записи на магнитофонных бобинах. Он часто с гордостью рассказывал, как выступал с Володей на одной сцене – на торжественном вечере в ДК им. Маяковского. История, ставшая семейным преданием. Не скажу, что я отчаянная поклонница Владимира Семеновича, но все его песни знаю наизусть – с детства на слуху.

«Поговори… хоть ты со мной… гитара… семиструнная…»

А! Вот интересная фотография.

Большое помещение, совершенно голое. Высокий потолок, огромные окна, по всей площади пола с повязками на глазах лежат… Они неподвижны, как будто их одновременно сморил сон (хотя это странно, ведь сквозь окна льется солнечный свет) или парализовало газом. Удивительно тихо, лица у лежащих спокойные и какие-то… торжественные…

Устала, дневничок, продолжу в другой раз, ага?

КОММЕНТАРИИ