Тихая гавань
Шрифт:
Бетти же не отрывала взгляда от второго свертка, лежавшего перед Лоренсом.
— А это для кого?
Все как по команде тоже уставились на него.
— Простите, совсем забыл… — Лоренс посмотрел через стол на Мэй. — С днем рождения! — Он подтолкнул к ней пакет.
Она казалась испуганной.
— О, вам не следовало… Вы совсем не должны… Я хочу сказать — спасибо, вы так добры.
Лоренс был рад, что застал ее врасплох и заставил потерять хваленое хладнокровие. Обычно именно он оказывался в невыгодном положении,
— Разверни его, Мэй! — потребовала Бетти.
Та осторожно открыла упаковку, достала духи и уставилась на них.
— О Господи…
— Такие же, как у Эллин! — Бетти всегда была готова констатировать очевидное.
Лоренс насупился.
— Боюсь, у меня не слишком богатое воображение. Если они вам не нравятся, я могу их вернуть или обменять, если вы предпочитаете другие. Я не знал, какими духами вы пользуетесь.
Мэй открыла пробку и вдохнула аромат.
— Ммм… чудесно! — Ее глаза сияли. — У меня никогда еще не было французских духов, поэтому я потеряла дар речи. Они замечательные, спасибо вам. И очень мне нравятся.
— Там и для вас тоже шарф, — признался он. — Я выбрал розовый. Я ведь уже говорил, что у меня небогатое воображение.
Он перевел взгляд на рыжеватые волосы Мэй. Может, стоило подарить ей зеленый? Она взяла нежную шелковую ткань в руки, любуясь ею.
— Восхитительный цвет. Откуда вы могли знать, что я люблю розовый, но не осмеливаюсь его носить? Считается, что рыжим розовое не к лицу. — Она посмотрела на свое белое платье. — По-моему, я могу надеть его прямо сейчас.
Мэй дважды обернула шарф вокруг шеи, забросив концы за спину.
— Ну как, Бетти?
— Здорово!
— Честно?
— Провалиться мне на этом месте!
Они пристально посмотрели друг на друга — сестры во всех смыслах этого слова, ребенок и молодая женщина, объединенные серьезным раздумьем о важных в жизни вещах.
Затем Мэй перевела взгляд на Лоренса.
— А вы как думаете?
— По-моему, чудесно. Он точно соответствует цвету вашей помады, — сказал Лоренс, на середине фразы ужаснувшись тому, что голос выдает, какие чувства он испытывает, видя эти манящие розовые губы. Глядя на то, как они изгибаются в улыбке — так можно наблюдать за восходом солнца, — он вспоминал, каковы они были на вкус.
Его спас Ник, недовольно проворчавший:
— Когда же мы начнем есть?
— Да, я голоден как волк, — сердито вторил ему Билл.
И тут Нэнси внесла горячие пирожки с картофелем. Каждому полагалось по два, но Билл взял себе три. Впрочем, Бетти съела только один, так что никто не остался в обиде.
Затем последовал пирог с почками, свиные ребрышки с орехами и паштет из печени и ветчины. Не обошлось, конечно, и без сладкого: красносмородиновое и апельсиновое желе, клубника со взбитыми сливками, ванильные слоеные пирожные. Под конец пиршества зажгли свечи на большом
Бетти тоже поучаствовала в изготовлении торта, вылепив из марципана своего любимца — щенка, правда, голубого цвета и желтый банан и водрузив их рядом с розовой надписью.
— Который тут предназначается мне? — спросила Эллин.
— Банан очень вкусный, — с простодушным видом заметила Бетти.
— Да, я бы тоже выбрал банан, — согласился Лоренс, не уверенный в съедобности голубого марципана. Щенок был каким-то жутковатым и казался выходцем с того света.
Бетти довольно улыбнулась, когда Эллин взяла банан.
— Ммм… вкусно, — сказала она, попробовав.
— Я не могу есть это бедное существо, — сказала Мэй. — Возьми этого… зверька себе, Бетти.
Улыбнувшись еще шире, девочка под неодобрительными взглядами братьев принялась есть творение своих рук.
— Ты ведь знала, что Мэй терпеть не может марципан! — сказал ей Мэтт.
Не обращая на него внимания, Бетти с полуприкрытыми от удовольствия глазами откусила уши.
— Зато я его люблю, — поспешила сказать Эллин Хейз, доедая свой банан.
Полчаса спустя она произнесла, обращаясь к собравшимся:
— Спасибо всем большое. Это был чудесный день! Жаль только, что силы мои уже на исходе.
Лоренс заметил, как бледны ее щеки под слоем пудры, и нахмурился, поняв, насколько мать слаба.
— Вы сможете подняться к себе?
Она улыбнувшись кивнула и внезапно наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
— Спокойной ночи. Спасибо за подарки, Лоренс.
Мэй пошла с ней. Лоренс вышел следом за ними в холл и спросил:
— Могу я вызвать такси? Мне действительно пора ехать.
— Да, пожалуйста, — кивнула Мэй.
Когда Лоренс закончил говорить по телефону, она вернулась.
— Все нормально? — спросил он и с удивлением обнаружил, что и в самом деле тревожится.
— Она устала, но в остальном все прекрасно. У Эллин сегодня был славный день, и самая большая радость — это то, что вы вернулись. Она боялась, что больше никогда не увидит вас.
— Я был недалек от этого. — Лоренс помрачнел, в нем с новой силой ожили старые боль и негодование. — Да и с какой стати мне было возвращаться? Чего еще она могла ожидать? Она бросила меня, когда мне было десять лет, просто смылась с каким-то парнем, отлично зная, какое жалкое детство уготовано мне! Неужели она полагает, что я брошусь к ней сейчас, двадцать пять лет спустя, с распростертыми объятиями, все прощу и забуду?
Мэй нетерпеливо проговорила:
— Но вы уже не тот маленький мальчик. Вы мужчина, и все это случилось много-много лет назад. Вы должны уже были остыть. А бедная Эллин так одинока! Она стара, больна и нуждается в вас.