Тихая война
Шрифт:
Признаюсь, самым трудным было для меня постоянно проявлять бдительность. Быть все время начеку, сознавать, что ты находишься под наблюдением днем и ночью, — задача отнюдь не из легких. Иной раз казалось — не выдержу, не сумею… Очутившись перед проходным двором, я судорожно застывал на месте. Все во мне кричало: «Беги, скройся! Скорее через двор, в подворотню, бегом до переулка, дальше за угол. Смешайся с толпой, исчезни! Чего же ты ждешь?..» Усилием воли я преодолевал в себе этот приступ страха. Минута, другая, еще несколько шагов — и я снова брал себя в руки. Трезвый рассудок и самодисциплина одерживали верх над инстинктом самосохранения. И я снова ясно отдавал себе отчет в том, что стоило мне поддаться чисто животному страху, и это неминуемо привело бы меня к гибели, ведь подобное бегство было бы тотчас понято и раскрыто, а я таким образом сам выдал бы врагам свою тайну.
Но все это еще ждало меня впереди, а пока я готовился и тренировался. Так прошел почти год.
Наступил сентябрь 1955 года. Однажды Карчи начал наше очередное занятие словами:
— Сегодня ты вновь увидишься с шефом. Скоро будем прощаться…
Долгие месяцы и недели я ожидал этого события. Сердце мое учащенно забилось. Я вздрогнул, мне сделалось жутковато, но следом тотчас накатилась теплая волна удовлетворения. Наконец-то наступает та решающая минута, когда моя жизнь повернет в другое русло, станет совсем непохожей на все то, что я пережил до сих пор! Начнется новая жизнь, которой я хотел и которую сам избрал для себя.
Я ОТПРАВЛЯЮСЬ НА ЗАПАД
Я сидел на стуле посреди комнаты. Яркий свет лампы, направленной в лицо, слепил мне глаза уже более часа. Вокруг меня стояли, ходили, щелкали за моей спиной плетками, постукивали по столу резиновыми дубинками люди в жилетах, в рубашках с закатанными по локоть рукавами и с полуразвязанными галстуками.
— С кем вы сидели в тюрьме, с кем — в лагере? — Вопрос в который уже раз прозвучал как удар хлыстом.
— Я уже говорил.
— Повторите все имена. Все, сначала!
Я покорно перечислял фамилии. Двое из допрашивавших, надев наушники, сличали новый перечень с названными мною ранее фамилиями, записанными на магнитофон.
— Стоп! — приказал один из них. — Не забыли никого?
— Господи помилуй! — Я сокрушенно поник головой. — Разве могу я упомнить всех?
— Не виляйте! — раздался окрик. — Человека, имя которого вы назвали хотя бы один раз, вы должны помнить. Если только не лжете! — В голосе послышалась угроза.
Пришлось начинать все сначала. Я изо всех сил старался напрягать память, чтобы не пропустить ни одной из названных мною при первом допросе фамилий. По-видимому, на этот раз мне это удалось — допрашивающие перешли к следующему вопросу:
— Вы утверждаете, что устроились на работу на завод точной механики, расположенный на проспекте Фехер?
— Да, устроился.
— А зачем вы ходили на военный завод?
— Хотел перейти работать туда…
— Неужели вы надеялись, что вас примут на военный завод? Это вас-то, с вашим прошлым?
— Это предприятие отпочковалось от завода «Гамма». На нем работают сейчас многие, кто знает меня. Я решил, что знакомые мне помогут.
— И что же, помогли? Кто именно, назовите имена! — Теперь уже вскочили двое.
— Я разговаривал только с одним. Это мой бывший сослуживец. Он работает начальником цеха.
— Фамилия!
Я назвал.
— А почему он один? С кем еще вы говорили?
— Ни с кем. Зачем, если он определенно сказал мне, что меня не возьмут?
— Вот карандаш и бумага. Нарисуйте план завода.
— Не могу. Я был только в цехе «Д».
— Весь завод размещается в одном здании?
— Нет, зданий много.
— Где расположен цех «Д»?
— Не понимаю вашего вопроса.
— Все вы понимаете, не притворяйтесь! Мы хотим знать, в котором по счету корпусе помещается цех «Д», начиная от входа. В первом, среднем или же в последнем? Говорите!
— В последнем корпусе.
— Вот видите! Для того чтобы до него добраться, вам надо было пройти через весь двор. Правильно?
— Правильно.
— А теперь нарисуйте на бумаге все корпуса, мимо которых вы проходили. И поточнее.
Я взорвался:
— Не понимаю, чего вы от меня хотите? Я протестую!..
— Ну, ну, сидите смирно. И радуйтесь, что мы пока разговариваем с вами по-хорошему. До сих пор вы нам рассказывали сказки…
— Нет, я говорил только правду!
— Не лгите! Мы не поверим ни одному вашему слову, пока вы не выложите все как есть на самом деле.
— Вы допрашиваете меня, словно преступника. Чего вы хотите от меня добиться?
— Доказательств.
— Доказательств? Что я должен доказать?
— Что вы действительно тот, за кого себя выдаете…
— Боже! Я уже сказал вам, что господин Ференц Надь, бывший премьер-министр, его преосвященство Бела Варга и другие видные деятели нашей эмиграции подтвердят вам это. Спросите их…
— Не уклоняйтесь от ответа. Здесь говорю я! — перебил меня старший из допрашивающих. Тон его, однако, сделался более сдержанным. — Допустим, что вы действительно Миклош Сабо. Но чем вы докажете, что не продались коммунистам? Где доказательства вашей принадлежности к людям свободного мира?
— В Венгрии я сидел в тюрьме, потом в лагере для интернированных. Этого вам мало?
— Мало, — последовал лаконичный ответ. — Вы должны подтвердить свою лояльность делом. Сообщить данные, с помощью которых нам удалось бы укрепить нашу оборону против агрессии красных.
— Данные? Какие данные?
— Не прикидывайтесь наивным дурачком! Нас интересуют данные экономического и военного характера.
У меня закружилась голова. Видимо, подскочило кровяное давление, я почувствовал в затылке тяжелую, тупую боль.