Тихая война
Шрифт:
— Сначала давайте присядем. — Генерал показал в угол, где стояли стулья и столик.
Капитан заговорил, как только мы уселись:
— Я высказался вполне ясно, господин депутат. В попавших в наши руки документах содержатся имена многих коммунистических агентов. Разве это плохо?!
Я чувствовал себя так, будто находился возле пылающего костра, который вот-вот опалит меня. Надо было довести дело до конца, и я очень вежливо, но сдержанно спросил:
— И об этом вы пожелали сообщить мне?
Зако громко засмеялся, затем лицо его снова сделалось серьезным. Он на удивление хорошо владел собой.
— Мне стало известно, что вы пользуетесь особым доверием премьер-министра Ференца Надя.
С сердца у меня словно камень свалился, и я почувствовал себя легко и свободно.
— Да, это так.
— У меня есть предложение к господину премьер-министру.
— Слушаю вас, господин генерал.
— Видите ли, у нас на родине сейчас идет вооруженная борьба с большевиками. Наши части, как я уже говорил, принимают самое активное участие в этой борьбе. Однако наше положение было бы совсем иным, если бы мы выступали не в качестве так называемых добровольцев, а в качестве частей регулярной армии.
Если до сих пор я волновался только за себя самого, то теперь забеспокоился за тех, кто остался на родине. Опасность этого плана генерала была очевидной.
— Извините, но я не совсем понял вас.
Генерал недоверчиво взглянул на меня, а затем спохватился и сказал:
— Да, да, конечно, вы же не военный. Короче говоря, если Ференц Надь как последний законный премьер Венгрии заявил бы перед Западом, что мы, «Союз венгерских борцов за свободу», не что иное, как законная армий венгерского правительства, то это сразу же дало бы нам возможность для получения соответствующего вооружения и боеприпасов, это во-первых; а во-вторых, в этом случае бои в Венгрии рассматривались бы не как мятеж, а как война, которую ведут войска законного венгерского правительства против русских и их союзников.
— Теперь я вас понял.
— Ну-с, и что вы на это скажете?
Адони-Народи сверлил меня взглядом, но я уже не обращал на него внимания и разговаривал только с генералом:
— Господин генерал, между вами и нами имеются мировоззренческие расхождения…
— Это сущее недоразумение. В настоящий исторический момент интересы нации требуют нашей консолидации. Кроме того, — тут он сделал паузу, видимо, для того, чтобы произвести соответствующее впечатление, — если мы победим, то тоже окажем поддержку Ференцу Надю у нас на родине.
Я, естественно, заверил генерала Зако в том, что вполне согласен с ним, и пообещал о нашем разговоре сообщить Ференцу Надю, прибавив, что план «спасения нации» произвел лично на меня довольно сильное впечатление.
ИНСТРУКЦИЯ ЦРУ
Выйдя из отеля «Кайзерхоф», я полной грудью вдохнул пропитанный бензиновыми парами воздух, который показался мне намного свежее, чем тот, что был в гостинице. Я был доволен, и моя радость имела основания: во-первых, я освободился от страха, а во-вторых, теперь мне был известен план Зако, судьба которого в какой-то степени зависела и от меня.
Однако я не обнаружил возле отеля Вете и его машину, и от моего хорошего настроения не осталось и следа. Я успокаивал себя, говоря, что он ждет меня где-нибудь за углом, но его не оказалось нигде. Так я пешком дошел до Ринга.
«Хорошо же они меня охраняют!» — с раздражением подумал я.
Вскоре беспокойство мое усилилось. Я вспомнил, что охранники генерала Зако обнаружили их возле отеля.
Уж не случилось ли с ними какой беды?
Остановив такси, я поспешил домой, решив, что, если Вете и Янош в ближайшее время не объявятся, мне нужно будет что-то предпринять. Вставив ключ в замок своей квартиры, я услышал звонок телефона, требовательный и долгий.
Вбежав в комнату, я поднял трубку:
— Алло!
Услышав голос Яноша Ракоци, я не знал, смеяться мне или сердиться.
— Вот как вы меня охраняете! — съязвил я.
— Ох, какое счастье, что ты жив! — Эти слова Вете произнес с таким чувством, что сердиться на него мне сразу же расхотелось.
— Живой, что мне сделается?! — пошутил я.
— Мы так боялись за тебя! — вполне серьезным тоном произнес он.
Вернувшись домой, Ракоци все подробно рассказал мне. Он сильно волновался и потому говорил сбивчиво.
— Мы тебя ждали на том месте, где и договорились. Я разглядывал витрины. Лаци нырнул в подворотню, Дюси сидел за баранкой, не выключая мотора. Вдруг из отеля вышли четверо мужчин. Боже мой, как же мы перепугались! Неподалеку стоял их «опель». Трое вели четвертого и, подойдя к машине, затолкали его туда. Наша машина находилась от них на каком-то расстоянии, и мы, не разглядев все как следует, почему-то решили, что схватили тебя. Дюси тут же дал газ, и мы помчались за «опелем»… Когда же мы разглядели, что схваченный — не ты, радости нашей не было конца. Но если бы ты только видел, что за бандитские рожи были у тех троих!
В тот вечер мы отпраздновали наше благополучное возвращение из логова хищников.
Я позвонил Ференцу Надю домой, чтобы сообщить о сделанном ему предложении. Умолчать о нем я не мог, тем более что оно наверняка дошло бы до него и по другим каналам. Рассказав все как было, я обратил внимание Надя на то, что его политическое реноме может быть подмочено, если его имя будут упоминать рядом с именами фашиствующих бандитов.
Мне удалось убедить его. Ференц Надь со своей стороны попросил меня поехать в Будапешт и от его имени установить контакт с руководителями вновь созданной партии мелких сельских хозяев, в первую очередь с Белой Ковачем, бывшим первым секретарем партии.
— Объясни, пожалуйста, что я им нужен, так как со своими здешними связями могу пригодиться. Особенно хорошо я бы смог представлять их интересы в ООН.
Я пытался возражать:
— Мне необходимо подготовиться к этой поездке, да и здесь у меня есть кое-какие дела.
Короче говоря, я хотел каким-то образом отстраниться от этого поручения, считая, что от моего пребывания в Австрии больше пользы, и к тому же в тот момент меня отнюдь не воодушевляла поездка на родину, где меня в любой момент подстерегала опасность разоблачения. На родине я был известен многим, а, судя по информации, в руки мятежников действительно попали кое-какие секретные документы.