Тихая война
Шрифт:
Как только я замолчал, в зале воцарилась такая тишина, что было слышно жужжание мухи. А спустя несколько секунд разразилась самая настоящая буря. Только благодаря верным людям да группировавшимся вокруг меня членам ПМСХ мне удалось выйти из отеля живым.
— Это ты здорово сделал! — похвалил меня Бенке.
— Я считаю, что Миклош абсолютно прав. Мы не сядем за один стол с фашистами! — решительно встал на мою сторону Дьердь Эгри, когда мы, не прекращая спорить, шли по улице.
— Что случилось, то и случилось, — философски заметил Янош. — Во всяком случае, план Дани расстроен… пока расстроен.
Я срочно созвал заседание членов исполнительного комитета. Инстинктивно я чувствовал, что в политике Ульмана в его соратников имеется какая-то громадная сила. А мне было необходимо как-то обезопасить себя. На бурном совещании мне удалось убедить в своей правоте Кеваго.
— Эта затея угрожает нашей политической целостности, — высказал я свое мнение. — Выступать с общей платформой с нилашистами и военными преступниками — значит совершать такую ошибку, которую мы вряд ли когда-нибудь сумеем объяснить нашим соотечественникам на родине.
Кеваго даже покраснел от возбуждения. Я думал, что он сердится на меня, так как он вообще терпеть не мог никакой критики. Но этого не произошло. Он ругал Иштвана Б. Раца и его друзей.
— Это вы втянули меня в такое свинство! — выкрикнул он. — Чтобы я еще когда-нибудь поверил вам! — Тут он повернулся ко мне и сказал: — Спасибо тебе. Действия твои были правильными и целиком отвечают интересам нашей партии.
Я подумал, что после этого мне станет легче, хотя бы настолько, чтобы я мог целиком заняться подготовкой к конференции в Страсбурге, зная, что именно там и будет дан самый решительный бой.
Но я ошибся.
Через несколько дней после инцидента с Даниелем мне позвонил Кеваго.
— У тебя есть время? — спросил он.
— Для тебя всегда найдется, — ответил я.
— Тогда зайди за мной. Когда ты выйдешь?
— Минут через десять.
Когда мы встретились, Кеваго выглядел каким-то чужим и злым. Худое лицо его обезобразила гримаса боли.
— Плохие новости? — спросил я, поздоровавшись.
Он вроде бы немного отошел, в уголках рта даже появилась слабая улыбка.
— Проводи меня, а по дороге я тебе все расскажу.
Мы шли рядом по Тиволигассе, обдуваемые холодным ветром с вершины Шнееберга.
До угла мы дошли, не сказав ни слова. Он молчал, и я не хотел нарушать тишины.
— Ты знаешь Потоцки? — наконец спросил он.
— Еще бы мне не знать этого интригана!
Кеваго кивнул и заметил, что характеристика моя верна. Затем он сообщил, что в кафе неподалеку нас ждут три человека: генерал Бела Кирай — командующий национальной гвардией, Дьердь Хелтаи — секретарь Имре Надя по иностранным делам, и Потоцки.
После этого снова наступила пауза. Я шел и думал: «Что же это за сборище?..» О Кирае я много слышал, и не только как о военном главаре контрреволюции, но и как о достойном ученике полковника Деметера. Мне было известно и то, что при Хорти он женился на дочке Гембеши, а после освобождения страны развелся с ней. Это был отъявленный карьерист. С Хелтаи я до этого никогда не встречался, а уж с Потоцки тем более. Ничего хорошего от этой троицы я, разумеется, не ждал.
В дорогом фешенебельном кафе в эти утренние часы было очень мало посетителей.
За столом, к которому подошел Кеваго, сидели трое мужчин. Высокого роста Кирай вытянулся то ли по привычке военного, то ли чтобы принять более внушительную позу. Скорее всего последнее, так как всем своим поведением и выражением лица он явно подражал генералу де Голлю. Хелтаи казался его противоположностью. Скромный по натуре, он как бы вдавился в обитую кожей стенку кафе. Когда начался разговор, я сразу же понял, что разделяет этих двух мужчин.
— Мы ждали тебя одного, — сказал генерал, обращаясь к Кеваго.
— Миклош Сабо — член нашего партийного руководства и полномочен вести переговоры.
— К тому же он инициатор встречи в Страсбурге, — заметил Потоцки.
На это замечание Кирай пробормотал:
— Вместо того чтобы говорить пустые речи, нужно было вовремя браться за оружие!
Я не знал, оставить ли мне это едкое замечание без ответа, или раз и навсегда пресечь подобные попытки. Какую именно цель я преследовал, сказать не могу, но на удар я решился.
— Насколько мне известно, вы торчали здесь, в Вене, чувствуя себя в полной безопасности, когда ваши солдаты гибли в Будайских горах!
Генерал покраснел как рак. Я подумал, что он сейчас вскочит и опрокинет на меня столик или же его хватит удар.
— Давайте не будем цапаться. Всех нас здесь свело одно очень важное дело, — примирительным тоном проговорил Потоцки.
Кеваго чувствовал себя оскорбленным, видя, как грубо нападают на его друга и соратника, которого он привел с собой.
— Я все вопросы буду обсуждать вместе с Миклошем или же вообще уйду отсюда! — решительно заявил он.
Я с любопытством наблюдал, как смелеет Кеваго и сникает Кирай. На лице Потоцки я заметил тень растерянности, и только один Хелтаи казался совершенно спокойным.
— Вернемся к сути дела, — пробормотал Кирай. — Кальман нам сейчас все изложит.
Потоцки отпил глоток вина из бокала, а затем начал говорить:
— Все мы знаем, что Организация Объединенных Наций отказала в доверии сторонникам Кадара, задержав мандат на сессию представителю Венгрии. Большинство членов ООН считает законным главой государства Имре Надя. На Западе, то есть в свободных странах, живут четыре члена его кабинета… — Внезапно замолчав, он пристально посмотрел на Кеваго и продолжал: — …Бургомистра Будапешта мы рассматривали как члена правительства…