Тина
Шрифт:
«К плохому? Эти мысли у тебя от бессилия и от отчаяния».
«Не мелочись, будь щедра. Скажи уж сразу, что от зависти. Что зависла?»
«В тебе говорит язычество, верования наших далеких предков. А это старая пыльная кладовая. От суеверий до веры далеко... На левом плече ангел, на правом бес-искуситель. Куда повернуть? Так что ли? Еще Гераклит утверждал что-то вроде того: «Человек не может знать своей судьбы и приписывает это внешней силе. А она в нем, в его характере». Представляю себе: сидит на небе бородатый Бог и указывает… Это как-то унизительно для моего сознания и интеллекта…
Разве не может быть нравственности без Бога? Нас некому будет наказывать? Кто станет обрезать нить, на которой висит дамоклов меч наших несчастий? Нельзя в наших мелких
«Какая умная! Памятник тебе пора ставить. Перейдем на «вы»? Это твое послание потомкам?» – с усмешкой прервал меня Кирилл.
«Их у меня много и они все давно прописаны в Библии», – серьезно ответила я.
«И в конце твоего заявления – блистательный росчерк пера гения! Я так и представляю витиеватую вязь букв твоего почерка!» – Кирилл не мог не закончить издевкой.
«Тебе память подсовывает только это? – не уступила я ему права последнего слова.
И он сдался. А может Кириллу потребовалось некоторое время, чтобы до него дошел весь смысл нашей беседы, и потому момент, чтобы ответить мне, был им упущен.
И снова голос Инны вывел Жанну из печальной задумчивости:
– Потом Кирилл опять разразился обидами на жизнь. Он истекал слезами. И в этом уже было совсем что-то бабье…
– Наверное, со стороны эмоциональная свистопляска наших препирательств выглядела так, будто мы буквально глотки друг другу готовы были перегрызть, а я просто ратовала за скорейшее улаживание всех проблем. Я готова была подписаться под любым решением, лишь бы оно служило им обоим на пользу. Я же не ожидала, что эта с моей точки зрения наша пустячная размолвка будет иметь далеко идущие последствия и Тина чуть ли не возненавидит меня, мол, непредусмотрительно было с твоей стороны… И только ее молчаливая покорность судьбе спасла меня от полного краха нашей дружбы.
Потом Кир, собрав черты своего лица в маску какого-то религиозного добросердечия, ответил мне:
«Не серчай. Помилосердствуй! Просто так, из чисто дружеского расположения, ты не можешь помолчать? Раньше с тобой были возможны абсолютно прямые честные разговоры, а теперь ты рада моим страданиям? Приструнить меня решила. Бьешь в самую больную точку? Вершишь надо мной суд? Воображаешь, что на многое глаза мне открыла. Думаешь, от твоих резких слов «новая заря оптимизма» восстанет надо мной? Грозовые тучи руками разводишь? Хочешь оснастить меня новой судьбой? Бизнес предложила. Конечно, «я ищу не вашего, а вас». Героиня. Счастье-то какое привалило! Звучит помпезно. Тебе и сейчас хочется поменять весь мир? Ты до сих пор в душе Жанна д Арк или та, что из «Унесенные ветром»? В восторге от себя? Не взлетай, могу не поймать. Ты веришь, что в конце каждого отрезка судьбы люди должны поднимать свечи надежды? Не спеши радоваться. А исковерканную жизнь куда девать?.. И ведь как ни поверни, выходит, я всюду виноват… Видно горя настоящего в твоей жизни не было. Над погибшей кошкой только и плакала…»
И это он, стервец, говорил мне?!
«С твоей точки зрения я должен заново учиться жить согласно открытым мне тобой истинам? У тебя появилось непреодолимое желание окунуться в структуру моего видения, узнать мою точку зрения? Ты на это особенно нажимаешь? Интуиция тебя подвела. Это не тот случай невероятного везения, который может выпасть человеку раз в жизни и в который он сам сначала с трудом верит и потому часто теряет. Я свое счастье давно упустил. И ни слова больше… Ненавижу стилизованные чувства. Да, я вру легко и вдохновенно. Пойми, когда пьян, я не стесняюсь своей людской породы, весьма
Я заговорила на повышенных тонах, а Кир разозлился:
«Ну вот, опять двадцать пять! Снова занесло на торную дорожку нотаций? Ты помешана на благопристойности. С каких это пор? Ах, этот твой тревожно-волнующий голос!.. На фиг мне твои разглагольствования. Не нуждаюсь в твоих ремарках. Тоже мне, третейский судья!.. Не жду я ничего хорошего от жизни, обработала она меня давно по-своему.
Загубил я свою жизнь во имя своеобразно понятой справедливости, во имя несчастной любви. Моя жизнь – заблуждение, она обеднена, выхолощена до предела, она давно не чувствует и не вбирает звуки неба… Меня никто не любит и это вполне справедливо. И теперь мне не нужна совесть, выносящая приговор, – упорствовал Кир. – С точки зрения Тины, через страдания человек приобретает совершенство. Что же я получил от своих страданий?»
«Тебе так и не пришло осознание ценности и неповторимости человеческой личности. А она, прежде всего, в дееспособности. Работаешь для счастья – оно есть, не работаешь – его нет. Я ничего не жду от жизни, я живу. Тебе не хватило ума понять, что жизнь – это единственное чудо?
– А у меня она не задалась. Я прошел дорогу надежд, разочарований, горечи и краха. Может, я чего-то недоучел… Понимание и осознание приходит тогда, когда должно прийти. Кому рано, кому поздно».
«А кому-то оно вообще не является. Так и сидит где-то в подсознании, застряв там навечно. Плачешься! Никому не удается пройти только вдоль белой полосы. Желчи за жизнь накопил много, а мудрости – нисколько. Одни красивые слова. Так и не образумился, несмотря на благие намерения, а еще пытаешься решать загадки человеческой индивидуальности. Ни вдохновенной пылкости в тебе, ни умной сосредоточенности. Человек серьезных намерений не станет понапрасну расплескивать свой талант. Пустозвон ты бесхребетный! При твоем уме ты – охламон и беспардонный дармоед. Надо бороться. По-другому в этой жизни не получается. Воображаешь, что тебе предстоит убедить меня в обратном?»
«Скора ты на выводы. Тебя не смущает категоричность скороспелых суждений? Твой психологический террор не может служить справедливости. Ради красного словца никого не пощадишь. На фиг мне твои грубые пассажи».
«Зато ты у нас тонкий, одухотворенный, ни к чему не способный лирик, превозносящий свои порочные наклонности. Если у тебя депрессия, стихи учи. Мне помогает. Только не бездействуй!»
«Возложила на себя ответственность за меня и Тину? Все это социалистические глупости – вера в идеального человека. А я потомственный алкоголик, и список моих несчастий можно продолжать бесконечно. Вот и пролил я свет на свою предысторию… Я не готов был стать пасынком, точнее, верным сыном своей родословной. Думал, выучусь, оторвусь от своей семьи, как сыр в масле буду кататься. Катил, катил камень своей судьбы в гору, да так и не втащил на вершину. «Всё проходит, как проходят Азорские острова». Помнишь, в юности мы любили так говорить.
Не хочу больше выворачивать свою душу перед тобой. Не агитируй меня на подвиги, не разрушай мою последнюю цитадель. Не сумел я распорядиться своей жизнью, но другую у Бога не позаимствуешь. Нет у меня особых иллюзий по поводу возможности чем-нибудь помочь себе. Говорю это в здравом уме и полной памяти. Я обречен, все равно осуществится давно предвиденное. Я уже дошел до точки невозврата. Мне некуда себя девать, меня здесь уже ничего не держит. Ничто не может изменить моего подлого ползучего существования. Мне расхотелось жить, незачем идти дальше, там все равно пустота. Поздно, не вписался… Хоть в лепешку разбейся. Это возмездие за мою самоуверенность. Иногда кажется, будто жизнь мне дали, а в главное забыли посвятить. Слишком велик счет, предъявляемый мной к самому себе.(?) Где-то в темных уголках моей души мой собственный голос вполне отчетливо и с каждым разом все громче требует уйти из жизни… (Где-то я нечто подобное уже слышала.)