Тина
Шрифт:
Что-то не нравится мне ее рассказ. Полагаться на ее мнение не стоит… В моей памяти еще свежи события тех лет, когда в нашей компании Кирилл был самым интересным молодым человеком. Может, только мне так казалось?.. Уже тогда он употреблял, правда, еще не напивался. Вино и стало причиной конца одного моего не очень счастливого периода жизни…» – вспомнила Жанна, делая над собой усилие, чтобы слушать то, что ее интересовало и одновременно раздражало.
– …Знаешь, Жанна, эта Тинина каторга почище валки таежного леса будет.
– Неужели она не понимала весь ужас своего положения?
– Я никогда не видела ее ворчащей, раздраженной, обозленной. Парадокс, загадка
Он то умотает, прихватив с собой все их с Тиной деньги, и, естественно, – с концами, будто в преисподнюю проваливается, то всплывет и начинает околачиваться у рюмочной, а потом куражится так, что всем чертям тошно. И после вмешательства соседей, когда они заломят ему руки, долго не может угомониться. Понимаешь, пьяным он несет в себе постоянную готовность к стычкам, сам ищет их, бывает бит, но снова и снова стремиться подвергнуть себя процедуре унижения. И бесполезно говорить с ним о катастрофических последствиях, которые могут иметь место, если он опять вознамерится продолжить такой образ жизни. Губительно действует на него алкоголь. Я знакома с поведение Кира не понаслышке. Он в соседнем доме живет.
Когда он трезв и зол, на глаза ему лучше не попадаться. Ходит согнутый в дугу артритом, как одинокий, старый, сумрачный волк, несет что-то несусветное, отвратительное. Предпочитает строить из себя непонятого, несчастного, жалуется, что не заслуживает такой доли, что хотел бы оставить о себе лучшую память. Исходит черной завистью к состоявшимся знакомым.
После очередного особенно «удачного» макания мордой в дерьмо – я имею в виду его «побывки» в милиции – он некоторое время ведет себя прилично, размякает, пускается, как и в молодые годы, в мечты. Но потом «опять двадцать пять» – доигрывается до крупных неприятностей. Не соскучишься с ним. Мне становится дурно, когда я наблюдаю за этим, с позволения сказать, семейством. Здорово у Кирки получается быть посмешищем в глазах людей. И не выглядит пристыженным. Ни разу его лицо не заливалось краской до корней волос, ни разу я не видела у него растерянно-смущенной улыбки. Опустился, скатился, позорит себя, Тину и все наше поколение. Один он у нас на курсе, такой субчик. Паршивая овца все стадо портит. Может, и был у него ум, да весь вышел, – сказала Инна с видом человека, изо всех сил старающегося быть понятой именно так, а не иначе.
Жанну покоробила серия грубых выпадов Инны в адрес Кирилла. Она болезненно поморщилась от слишком натуралистического описания его «подвигов».
«Смешала человека с грязью, без каких-либо веских оснований обвиняет в зависти. Эти ее слова кого хочешь заставят содрогнуться. Кирилл не такой. Нельзя же все так упрощать. Не старается Инна его разгадать. Говорят: не принижай своих врагов – умалишь сам себя. Кто знает, если бы Кирилла полюбила сильная женщина и сумела взять его в руки, то он возблагодарил бы судьбу, а не клял ее. Если бы да кабы…» – вздохнула Жанна. А вслух попросила Инну:
– Говори по существу дела.
– Врет, обещает, но никогда ничего не выполняет. На месте Тины я бы постаралась поскорее забыть о нем. Мне иногда случается так абстрагироваться от неприятного мне человека, что я полностью исключаю его не только из своей жизни, но даже из своей памяти… Что удерживает Тину рядом с Кириллом?
«Полная бессмыслица! Где его прошлые предпочтения? Неужели Кирилл лицемер и тунеядец? Может, Инна слишком строга к нему? У всех нас куча недостатков и слабостей. Она сама далека от идеала. Что же так расквохталась? Может, просто домысливает? Почему так уверена в своих предположениях и пророчествах? Она лишена мизантропии, но суждения ее порой излишне резки. По прошествии многих лет мы тоже иногда обнаруживаем, что наши мысли не всегда согласовывались с нашими словами и делами.
А если Инна права в том, что вместо того, чтобы жить полноценно, Кирилл только взращивал в себе свои маленькие личные трагедии? На его месте я лучше бы застрелилась, чем жить вот так, злостным иждивенцем, – грустно размышляет Жанна. – Опасно подрезать людям крылья, но так же не стоит принуждать их к тому, что не является для них естественной потребностью. В обоих случаях ничего хорошего не выходит. Что же случилось с Кириллом? Обо что он споткнулся, где упал? Кто его оттолкнул или подтолкнул?..
Многое из уже сказанного не то чтобы объясняет, но, по крайней мере, предполагает «не очень изящное» оформление портрета Кирилла. Получается, он истерик-экстремал, сложный человек с надломленной психикой, легко впадающий в... дурь. И то сказать, хвалиться ему нечем… В нем присутствует крайняя степень чувствительности, интеллектуальный аскетизм и ощущение подавленности, ранее ему незнакомые. В компании он был таким эффектным! От кого он набрался всего этого хлама? Почему скатился?.. Он не осознает, какую боль причиняет жене или и правда настолько эгоистичен? Вопросы, вопросы… И все без ответа».
От мучительных размышлений лицо Жанны дернулось, и скривилось, словно от зубной боли.
– …И все деньги у него уходят в песок, вечно в безвылазных долгах, – доносятся до слуха Жанны монотонные слова Инны. – Надо отметить, что обещанных высот Кир так и не достиг. А были наполеоновские планы! Правда, мне кажется, Тина и не возлагала на него больших надежд. Годы обманутых надежд – это много хуже, чем заранее не обольщаться насчет данных своего мужа. Ничего он из ряда вон выходящего не сделал, все надеялся, что обстоятельства удачно сложатся или повернутся куда надо. А потом и напрочь забыл о своих честолюбивых порывах юности. Может, рассчитывал, что кто-нибудь вызовется помочь? Тогда у нас не принято было бросать человека в беде. Он обещал, доброжелательно улыбался, говорил красивые, высокие слова, но ничего не делал. Ну, прямо как наши нынешние чиновники. Два притопа, три прихлопа – вот и все на что он способен.
И меня как-то сильно подвел. Договор у нас был с заводом. Так он сорвал нам все сроки. Правда, в воровстве не был замечен. Мне кажется это не его. Я к нему, мол, что стряслось? А ему все до фени. Мол, нестыковочка вышла, сроки поджимали, а я человек вдохновения. Сомнительный комплемент себе отвесил. В общем, еле-еле я разгребла его «авгиевы конюшни», вызволила из беды и его, и себя. Сама из-за него едва выговор не схлопотала. Идти на открытый конфликт не хотелось. А он мне ничего толком не объяснял, сколько я ни требовала, только успокаивал, мол, ничего я не набедокурил, просто повздорил с начальством, не заморачивайся, все будет тип-топ. Долдонил, долдонил… Доводил меня. Не понимала я, как можно так халатно к работе относиться, в разговоре с ним вся в звенящую струну вытягивалась от напряжения.