Тишина
Шрифт:
Мои приказы относятся к делу.
— Ты молодец, — делает он комплимент.
— Я ввязалась в достаточное количество мошенничеств за одну жизнь.
— Элизабет! — в голосе Мэтта слышен ужас. — Что, черт возьми, здесь происходит?
— Заткнись нахуй, придурок! — Деклан кричит, и когда я смотрю на Мэтта через плечо, я говорю ему с улыбкой:
— Кто теперь пизда?
— Пожалуйста, чувак. Не убивай меня!
Деклан подходит ближе и прижимает дуло пистолета ко лбу Мэтта.
— Я сказал тебе заткнуться на хрен.
Мэтт
— Давай ускоримся, у меня был долгий день.
— Мой телефон у меня в кармане, — говорит он мне, чтобы я не подумала, что он тянется за оружием.
— Я достану его, я никому не доверяю.
Я вытаскиваю его и отдаю ему, прежде чем забрать свой собственный телефон. Я жду, пока он откроет банковский счет, который он хочет использовать для перевода. Он продолжает предоставлять всю информацию, которая мне нужна для проведения перевода, и как только все коды страны и номера введены, мы ждем доставки. Банковскому счету Марко требуется около пятнадцати минут, чтобы обновить и отразить депозит.
— Твою мать! — На его лице появляется удовлетворение, когда он видит количество нулей в транзакции.
— Мы здесь закончили?
Его глаза встречаются с моими, и он засовывает свой телефон обратно в карман.
— Сделано и забыто.
— Марко, давай, чувак! Не оставляй меня здесь, — умоляет Мэтт, превозмогая боль в окровавленной ноге.
— Я не ухожу. Во всяком случае, пока. — Марко отступает, и когда я оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть на него, он поправляет свое пальто и говорит:
— Не могу испачкать свое новое пальто, — подмигивая.
Когда я снова сосредотачиваюсь на Мэтте, его глаза выходят из-под контроля, поскольку он продолжает умолять.
— Давай же! Я клянусь тебе, я оставлю тебя в покое, Элизабет. Не стреляй в меня.
— Ты пожертвовал моей жизнью, чтобы сохранить свою, а теперь умоляешь меня спасти тебя? Тебя нельзя спасти, Мэтт. Ты всегда был таким.
— Это я, Элизабет! Давай же! — Его тело дрожит от неумолимого страха. Его лицо покрывается слоем пота.
— Единственное, что я должна тебе перед тем, как ты умрешь — это поблагодарить тебя.
— Что за хуйня?
— Спасибо тебе за то, что дал мне спичку в ту ночь, когда мы сожгли Карла и Бобби. Это лучший подарок, который ты мне когда-либо дарил.
— Ты облажался в тот момент, когда подверг ее жизнь опасности, — голос Деклана гортанный, его глаза безжалостны.
— Не делай этого, чувак. Пожалу…
Выстрел.
Кровь Мэтта брызжет мне на лицо и одежду, когда треск выстрелов эхом разносится по ночи. Его тело рушится, когда темная кровь льется из отверстия в его голове. Ошметки его мозга усеивают гравий, окружающий нас. Деклан встает над его неподвижным телом, направляет пистолет вниз и...
Выстрел.
Выстрел.
Сквозь
— Это будет чертовски трудно убрать, — за которым следует хруст камней под его ногами и хлопок дверцы его машины. Шины его внедорожника катятся по камням железнодорожной станции, а потом он исчезает.
Деклан остается неподвижным над мертвым телом Мэтта, он хладнокровный феникс, больше не тот человек, которым он был когда-то, когда я встретила его в Чикаго. Он — творение моего чудовища, навсегда изменившееся в результате моей безумной души. Он влюбился в дьявола, когда влюбился в меня.
Когда его взгляд перемещается на меня, я подхожу к нему, хватаю его залитое кровью лицо и подтверждаю:
— Я люблю тебя, — прежде чем поцеловать его сквозь металлический привкус смерти.
Глава 30
Элизабет
— По крайней мере, ты должна была его увидеть. Ты всегда говорила, что сделаешь все, чтобы вернуть его еще хотя бы на секунду. У тебя есть это и даже больше.
— Это все еще больно.
— Я знаю.
Пик крепче обнимает меня, когда я кладу голову ему на грудь. Он был со мной с тех пор, как Деклан ушел раньше, чтобы навестить Лаклана. Я не могла встать с постели с тех пор, как мы вчера вернулись в Лондон. Все остановилось, когда мы сели в самолет в Чикаго. Внезапно больше ничто не отвлекало, и тяжесть последних нескольких дней обрушилась на меня.
Мне грустно.
Я скучаю по своему отцу.
— Тем не менее, он жив.
— Предполагается, что это хорошо?
Его пальцы перебирают мои волосы, в то время как я сжимаю комок его белой рубашки, который впитывает аромат его сигарет с гвоздикой.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, если его жизнь наполнена агонией, которую, как он сказал мне, он несет с собой каждый день, разве смерть не была бы лучше? Этот мир заставляет людей терпеть невероятную боль. Как будто мы все кучка мазохистов, потому что продолжаем выбирать жизнь, а не смерть.
— Это нездоровая мысль.
— Но это правда, верно? — Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на его красивое лицо — молодое и свободное от стресса. — Ты чувствуешь что-нибудь сейчас, когда ты...
— Мертв? — спрашивает он, подбирая слово, которое слишком больно произносить.
— Я скучаю по тебе, но это не похоже на то, что было, когда я был жив. Это трудно описать. Так или иначе, я всегда спокоен, даже несмотря на то, что скучаю по тебе.
— Скучать по тебе мучительно.
— Я хотел бы отнять это у тебя, но тебе есть ради чего жить. У тебя есть жизнь с Декланом. Он добр к тебе. Он защищает тебя. Для него нет границ, когда дело доходит до твоей защиты — он сделает все, что угодно.